"Такая наглядная агитация хуже ее отсутствия, — думал Степан. — Лучше бы вообще ничего не делали, чем такую явную чушь нести…".
Но снять "произведение искусства" не решался.
Другой плакат изображал пьяного "кацапа", валяющегося на улице с бутылкой, закрытого круглым красным запрещающим дорожным знаком. Надпись на знаке гласила: "Москали" матом не ругаются, они на нем разговаривают". И ниже, крупными буквами: "Матюги превращают тебя в москаля". Этот плакат Степану особенно нравился.
Недавно установленные белые немецкие пластиковые окна были открыты настежь. Жара… В помещении, кто на стареньком длинном диване, кто на стульях и столах, а кто просто на полу, облокотившись на стену, молча сидели молодые парни, одетые в одинаковую черную форму. На ногах — форменные натовские ботинки. Кировогорская боевая дружина КОН — плод его трехлетней работы. Вернее, то, что удалось собрать… Не сказать, чтобы бойцы отличные, но — ничего, отряд боеспособный. На обучение даже ездили на месяц в Керпатскую область. Плохо, что в деле не проверены. Вот там, в Керпатье, вот то — волкодавы! "Желтая гвардия!" Герои Площади! Таким — никакие "менты" нипочем! Круку таких хотя бы парочку. Да кто ж ему даст?
Арендована комната была при "административной поддержке" нескольких "желтых", так сказать, "сочувствующих" членов горсовета. А ничего! Степан не гордый. Помощь принял и не скривился. Главное — быть верным идее и не терять из виду конечную цель. А средства могут быть разными. Так брат Петя говорит. И Степан с ним соглашался. Брат для него вообще — авторитет непререкаемый. Считай, за место отца. В обиду не давал, глотку рвал за брательника любому. Матери после смерти отца помогал, работал как вол.
А сейчас Петя — большой человек. Заместитель главы целой областной организации! Да какой организации! Ивано-ранковской. Шутка ли — несколько тысяч первоклассных бойцов, надежных, идейных, натасканных… Да еще и Член Центрального Совета, а такое для "областного зама" вообще — честь небывалая…
Что говорить: он заслужил. Уж если не он, то кто? Если где-то говорили — "принципиальный человек", Степа думал: "Вы принципиальных не видели!"
Вот Петя — это да! За всю жизнь Степан слова от него не слышал на клятом "москальском" языке. Еще бы! Два их прадеда погибли в лесах, сражаясь с "москалями" да "жидами". Деда — посадили. Петя рассказывал, у него в тюрьме слегка "крыша поехала". До конца жизни сам не свой был. Боялся всего, почти не разговаривал. Отца за патриотические разговоры с работы выгнали. Не посадили, правда… Время уже не то было. Но "пинали" долго. Он не выдержал: запил. Да так и "сгорел" за полтора года. Не дождался свободы. У Крука в голове об отце остались какие-то обрывки воспоминаний, которые он никак не мог сложить в единый образ родного человека…
Штаб располагался на втором этаже какого-то безумно старого, чуть ли не дореволюционного двухэтажного здания, то ли бывшего госучреждения, то ли еще чего-то… Так или иначе, помещение это уже давно "раздерибанили" под офисы местные предприниматели. Не мудрено! Здание, хоть и старое, а красивое, прочное. Почти в центре, опять же… В жизни бы "КОН-овцам" не видать этой комнаты! Да тут кризис подсобил.
Фирмищи, фирмы и фирмочки начали сыпаться, как карточные домики. Степан, тут надо без лишней скромности отдать ему должное, вовремя сориентировался, просуетился, поговорил с кем надо, руководство пару звонков сделало и — "вуаля"! Целая комната, шесть на восемь…
Соседство с "торгашами", конечно, здорово раздражало Степана. Еще бы! Рассуждаешь тут о геополитике, о месте Краины в мире, лекцию читаешь с умным лицом, а в коридоре кто-то по телефону шоколадные яйца с игрушками на складе заказывает, или того хуже, женские принадлежности всякие… Ребята похохатывать начинают. Молодые же все… А в молодом сообществе — кто-то "заржет", и все! Весь "табун" начинает! Ну, какая тут геополитика?!
Однако Степан Бога не гневил, не жаловался. Если сравнить с тем, что было, когда он по требованию Пети приехал в Кировогорск поступать в педагогический институт, а заодно — расширить и активизировать деятельность местной ячейки…
А сравнивать, собственно говоря, и не с чем! Организации как таковой не существовало. Семь человек! Это на двухсоттысячный-то город! Да еще из этих семи — одна баба, а двое вообще слабо понимали, что происходит, и где они состоят. Такое впечатление, по крайней мере, сложилось у Степана.
Конечно, справедливости ради надо заметить, что городок то, несмотря на то, что находится на Правобережье, по преимуществу — "москальский". Что неудивительно. Промышленность, батенька… А где промышленность — там много "москалей" и коммунистов. Рабочий класс, в этом Степан имел возможность убедиться на собственном опыте, идеи краинского национализма воспринимал настороженно, а зачастую и враждебно. Но все равно — не семь же человек! Областной центр все-таки! Вузов не один десяток, студентов много! А студенты — это основная кадровая база организации. Это — факт…
Степан, как приехал, сразу взял дела в свои руки. Избавился от балласта, наладил просветительскую работу. И вот — результат! Три года работы как один день. Организация — восемьдесят семь человек. Еще тридцать один — кандидаты. Создана боевая дружина. Полнокровный взвод, даже больше — сорок три человека. Степан выбил у руководства форму. Да оно, это самое руководство, не сказать, чтобы очень сопротивлялось. Видело, как выросла организация. Переводило кое-какие деньжата, присылало материалы. Два компьютера вот недавно "подогнали"…
Петя на младшего брата смотрел строго и уважительно. Даже здороваться стал не так как раньше, а как с серьезным человеком. На похвалы братыш всегда был скуп. Но одного этого взгляда Степану хватало для того, чтобы его буквально распирало от гордости, а "датчик самоуважения" зашкаливал.
Особенно после "дела Корзинского"… Степан, считай, лично это дело поднял и донес до общественности. Если бы не он — закопали бы бедолагу, и дело с концом. А так вышел громкий политический процесс, а организация существенно подняла свой авторитет в народе.
"Три часа уже, — раздраженно думал Крук, поглядывая на явно уставших от долгого ожидания товарищей. — Вранье, скорее всего… Но приказ — есть приказ. И никто не уйдет. Не позволю. Ничего, посидите, не растаете…"
Удалось собрать всего двадцать три! Да "спасибо" надо сказать, что хоть столько пришло! Конец августа! Самый сезон отпусков. Трое — в Турции и Египте, восемь — в Рыму. Еще девять — на дачах и в селе где-нибудь у родственников, горилку жрут… Один болеет. Хотя какой он там на фиг болеет! Единственное, из трубки водкой не воняло, когда Крук его вызывал! Хотя чего на пацана бочку катить? Лето, жара, суббота… Молодой. Чего бы и не выпить…
Степан бы тоже с удовольствием "усугубил". Да, собственно, он этим и собирался сегодня заняться, в очень веселой компании, кстати… Весьма вероятно, и ночью бы одному оставаться не пришлось. Дина давно на него облизывалась, а отказывать женщине негоже. Нравились ей высокие спортивные парни с аккуратной бородкой. Так ее подруга Степе "по секрету" сказала, игриво смеясь…
Но это все было до того, как Петя позвонил.
— Слушай приказ, Степан, — без лишних предисловий сообщил он. — Собирай дружину. Понимаю — всех вряд ли найдешь. Собери, кого сможешь. Сидите в штабе, ждите приказов. Уяснил?
— Уяснил, — растерянно ответил Крук. — А чего случилось то?
— Есть информация о возможных провокациях. Могут быть нападения на штаб. Ничего достоверно пока не ясно. Но готовыми надо быть все равно…
И с этого самого звонка занялось у Круга в душе вот это самое поганое чувство. Кто знает, может, от испорченного вечера, от серьезного голоса брата. Хотя, у него другой интонации и не было никогда. А может, Степан чутко, по-родственному, по-братски, уловил в голосе Пети какие-то нотки, которые тот старался скрыть? Так или иначе, тревожность его и мрачность постепенно передавалась бойцам. Он это видел, но ничего с собой поделать не мог. Лица хмурые, напряженные, молчат. Муторно…