Те, что играли в карты, даже отвлеклись и выжидающе посмотрели на директора.
— Чем занимаемся? — Это Андрей так спросил, для порядка.
Ежу понятно, чем занимаются. Баклуши бьют. Заказов потому как нет пока. Только с разной степенью общественной и корпоративной полезности они их бьют. Эти двое хотя бы устройство техники осваивают. "Изучают материальную часть", так сказать… Хотя им это вроде бы и не надо. В случае поломки или неисправности фирма Андрея все равно обязана направить прибор в Москву, а клиенту установить такой же или лучше. Хотя, кто его знает, что они там копаются. Может, интересуются, нет ли тут "цветмета".
— Да так… — неопределенно ответил самый старший, пожав плечами. — Толик, вон, говорит, послезавтра, может, работа будет…
— Вот как? — искренне удивился директор. — Пойду поинтересуюсь…
Идти то, собственно, особенно никуда и не надо было. Через три метра коридор заканчивался другим помещением, которое было значительно меньше. Внутренняя отделка здесь была побогаче. Подвесные потолки, обои подороже, и окрашены в светло-розовый цвет. Пол выложен паркетной доской. Не особенно дорогой, правда. Но все-таки не плиткой.
Пространство помещения распределялось просто. Сразу справа от входа стоял широкий стол из бука с компьютером, принтером и еще всякой оргтехникой. Андрей не вникал, это все Толик закупал. Справа, прямо по ходу движения из коридора, стоял небольшой, но очень удобный (Андрей уже вчера посидел) черный кожаный диван. Это — для клиентов. Подождать там если, или еще что… В дальней стене слева от него находилась деревянная дверь с дверной ручкой под золочение, ведущая в его, директорский, кабинет. В дальней правой стене имелось единственное окно, выходившее во внутренний дворик здания. Прямо возле него и стоял стол заместителя директора, Максимова Анатолия Ивановича.
Само тело заместителя сейчас сидело на диване для гостей и болтало с секретарем, держа в руке полупустую кружку с растворимым кофе.
Анатолий Иванович… Да… Анатолий Иванович… Андрей затруднялся вспомнить, когда именно они познакомились. Но это было очень давно. Очень. Да скорее всего, как раз в тот год и познакомились, когда Андрея первый раз к бабе Нюре и привезли. С тех пор в Анапе они — "не разлей вода". Да и не только в Анапе. Когда подростками стали, Толик частенько к нему в гости в "Новоросс" наведывался. На выходные. Так, "потусить" просто…
Вообще у Андрея трое друзей имелось. Двое — в Новороссийске и одни — здесь. В Москве новыми друзьями разжиться не удалось. Как-то так получилось. Знакомых — полно. Товарищей, даже очень близких — имелось "энное" количество. А вот так, чтобы именно "Друг". Нет, не случилось такого.
С Толиком они до последнего момента общались. В смысле, пока Андрей в Москву не "дернул". Друг его очень сильно в трудную минуту поддерживал. Да и решение об отъезде одобрил.
"А чего? — сказал он грустно. — Поезжай. Попытай счастья. Тебя здесь ничего не держит…".
Но отношения их хуже не стали. Андрей друзей не забывал. Созванивались частенько. Да и приезжал он домой при первой возможности.
Хотя Толик и был младше Андрея на год, по развитию от него никогда не отставал. Скорее — даже несколько опережал. А если помнить о мнении Лермонтова по поводу дружбы, то Андрей в их с Толиком отношениях был скорее ведомым, чем ведущим. Так, по крайней мере, было лет до двадцати. Тому имелись причины. Толик был, как бы это сказать, бесшабашнее, рисковее что ли. Озорнее. Во все переделки, в которые им пришлось попадать в жизни, они "вляпывались", исключительно благодаря идеям Толика. Но Андрей не жаловался. Иногда очень даже весело получалось. Как тогда, когда они ночью полезли купаться в частный бассейн и потом удирали от здоровой собаки. Толик тогда ей свои пляжные тапочки на память оставил…
Познакомились они просто. Мама Толика, очень красивая и умная женщина, работала в "Золотом береге" на какой-то руководящей должности. Соответственно, маленький Толик все лето "пасся" при ней. Так они и встретились. И все лето проводили вместе.
Толик никогда не был амбициозным человеком. Андрей тоже не был. Но по сравнению с Толиком — все-таки был. Отношение "Заместителя" к жизни во всех ее проявлениях приближалось к панковскому. Именно поэтому, когда Андрей поступал в Университет, Толик, пользуясь приобретенной по случаю его родителями в военкомате "отмазкой", спокойненько пил крепленую "Улыбку" за семь рублей стакан и валял приезжих девчонок по песчаным анапским пляжам, начиная от Витязево и заканчивая Высоким берегом.
Так продолжалось достаточно долго. Два или три года, Андрей не помнил точно. В конце концов, Толик все-таки поступил в филиал Педагогического. Учился он, как попало. Один раз брал даже "академ". И в принципе, скорее всего, спокойно бы его закончил. В постсоветской России высшее образование получали такие олигофрены, что иным профессорам со стажем становилось дурно. А уж Толику его иметь, как говорится, "сам Бог велел".
Все так бы и было, если бы… Если бы не приключилась с Толиком препаскуднейшая история. Самая что ни на есть гадкая история. И вся она была какая-то глупая и гротескная. Но вот — случилось…
Это произошло летом. То ли в две тысячи четвертом, то ли пятом. Толик тогда работал воспитателем в том самом "Золотом береге". Он часто там трудился в летние месяцы. А почему нет? Все знакомые, условия труда — приемлемые (на отряде в тридцать-сорок детей работали два "вожатых" с графиком "через день"), бесплатная "кормежка", да и "лавандос" какой-никакой. Хотя почему "какой-никакой"? Нормальная зарплата. По "пятихатке" за смену где-то было… У Андрея из головы вылетело. Хотя в тот год он в Анапе был, и при всей этой истории присутствовал.
Работал тогда Толик на "старшем отряде". "Дети" от четырнадцати до шестнадцати лет. Ему вообще больше нравилось с подростками работать. Заезд тогда был, кажется, московский. Или питерский. Андрей, опять же, не помнил. Но суть в том, что — из крупного города.
Почему это важно? Это важно. Все дело в том, что нравы подростков в современном обществе, как говорится, известны всем. А подростков из мегаполисов — тем паче. Тут и об алкоголе речь, и о курении, и о "наркоте" даже… И о сексе, само собой… Если не ходить вокруг да около, тут дело простое. Не то, чтобы все, но значительная часть "девочек" четырнадцати-шестнадцати лет, приезжающих отдохнуть в "пионерский" лагерь, таковыми, то есть, "девочками", уже не являлись. А некоторые — уже давно не являлись. А некоторые наверняка уже и вспомнить не могли, когда они ими являлись. Что тут скажешь? Это — реальность. Как в таких случаях говорится юридическим языком? "Имели сексуальный опыт". Вот.
Естественно, данные "дети" женского пола с грудью третьего размера не собирались отказывать себе в удовольствии "на морях". Приезжая и осматриваясь на местности, они всем своим видом начинали подавать окружающим самцам недвусмысленные сигналы. Ну, как это обычно делается… А некоторые так вообще прямым текстом заявляли… Причем зачастую "пионерки" своим сверстникам предпочитали парней поопытнее. В общем, ничего необычного тут не было. Можно, конечно, о морали порассуждать, но факт остается фатом: все эти явления — ни для кого новостью не являлись. Это и в советское время было. Может быть, правда, не в таких масштабах…
Толик развлекался с "пионерками" вовсю. С азартом, с любовью к жизни. И не только из своего отряда. И не только из своего лагеря. И Андрей, кстати, принимал в этом некоторое участие. И нисколько об этом не жалел. От этих безумных летних месяцах, когда они с Толиком выходили на "свободную охоту", у него осталось немало приятных воспоминаний. Да хотя бы ту ночь, когда они встретили на Пионерском проспекте трех пьяных в хлам "пионерок"-татарочек, сбежавших на ночь в город. Из какого же они лагеря были? Да ладно, сейчас уже и не вспомнить…
В общем, так на этом фронте обстояли дела… И все бы хорошо. Но тут же надо Толика знать! А ведь Андрей его предупреждал. Неоднократно предупреждал. Аккуратнее надо, осмотрительнее. Можно на большие неприятности нарваться. А те, которым меньше шестнадцати — это вообще "уголовщина". Никто и слушать не станет. Увольнением не отделаешься.