И Бахыш, еще настроенный на торжественный лад реляции о комбате, вдруг заговорил сердито, резко, отчего акцент его стал заметнее:
— Вот что, ка́питан, до ка́ких пор вы будете играть в войну? Вы бросьте эти штучки! Сами за́бавляетесь трофейными пугачами, и артиллеристы, глядя на вас, ходят с одними па́рабеллумами да ва́льтерами. Чтоб за́втра у всех были а́втоматы!
— Есть.
— Ха́рош строевик! Лежит сегодня в цепи и отстреливается детской игрушкой. Пеняйте на себя, если еще раз увижу на НП без табельного оружия…
— Слушаюсь, товарищ майор.
— Вас следовало бы наказать, да батарейцы выручили своего начарта — ха́рашо поработали. Объявите им благодарность.
— Слушаюсь.
— Вы свободны, — сказал Мамедов, хотя и намеревался оставить сегодня Лебедева поужинать вместе. У них были на редкость переменчивые отношения.
Реляция не получалась — настроение было испорчено, и Бахыш, вопреки своему правилу, отложил это занятие до следующего вечера. Он долго не ложился спать, ходил по комнате, курил одну за другой болгарские сигареты, к которым успел привыкнуть, и все чего-то ждал. Да и дождался.
Во втором часу ночи к нему влетел майор Зарицкий, начальник дивизионной разведки, с утра находившийся в полку.
— Плохо дело, Бахыш. Крупные силы противника вышли в тыл.
— Вздор! Ты спал? Не похоже… — Мамедов лукаво, с прищуром, оглядел всегда расфранченного майора, и белозубая улыбка тронула его загоревшее лицо.
— Оставь, я вполне серьезно. Мои ребята только что сообщили.
Мамедов нахмурился, стал звонить оперативному дежурному:
— Поднять полк по тревоге!.. Да-да, полк — в ружье!.. — И, бросив трубку, сказал начальнику разведки: — Ну, смотри, Костя, если ты зря наделал шуму. Идем.
Когда они выбежали на улицу, кромешную тьму южной ночи полоснула сухая орудийная зарница. И тут же гулко раскатилось в горах ступенчатое эхо выстрела. Вслед за ним заухали другие пушки, что стояли наготове близ северной окраины местечка.
— Орел Лебедев — не дремлет! — нарочно громко сказал Мамедов (пусть разведчики не очень-то задаются: бондаревский полк никогда не подводит дивизию).
А бой тем временем охватывал глубокую котловину и с запада. Там тоже началась ружейная пальба: это вступал в дело батальон Дубровина. Туда и поспешил командир полка, все еще не веря, что немцы могут ударить с тыла.
ГЛАВА 3
Строев вырос в семье путевого обходчика, и он с детства знал, что такое хождение по шпалам. Во всяком случае, далеко не уйдешь. А тут ему предстояло вести большую автомобильную колонну по размытому дождями полотну горной железной дороги.
Это бывший поручик королевской армии Бронислав Метич предложил рискнуть. И Строев пошел на риск. Наступление развивалось, стрелковые полки довольно глубоко вклинивались в горы, а тылы дивизии и часть артиллерии отстали.
Проселок вился над самым обрывом: слева — высоченные, орлиные, скалы, справа — бездна, и где-то там, на дне ее, разматывается белая пряжа Тимока на перекатах. Строев видел в зеркальце над ветровым стеклом, как все время отодвигается от борта машины, за которым пропасть, далеко не робкая Чеканова.
— Маленькое испытание нервов, — сказал он.
— Летчика из меня не получилось бы, — сказала она.
И опять надолго замолчали. Строев взял Панну в свой виллис с таким расчетом, что если тяжелые санитарные автобусы не пройдут, то он отправит медиков дальше на вездеходах.
Петляя и снижаясь, проселок вывел на уцелевший мост через Тимок. Правда, немцы, как видно, пытались разрушить и его, но в спешке подорвали только одну береговую опору. На той стороне реки виднелась железная дорога, — оттуда и начиналось хождение по шпалам, то есть хождение по мукам.
Через каждые сто-двести метров вся колонна останавливалась: или промоина или водосбросная труба. Шоферы отовсюду стаскивали камни-голыши, чтобы замостить очередной проран. Потом движение возобновлялось: автомобили, один за другим, делали, казалось, невозможные, цирковые прыжки на этой дороге среди гор. Максимальная скорость — два километра в час, не больше.
Немного не дотянули до первой станции, как образовалась пробка: идущий среди головных машин бензовоз прочно сел на рельс задним мостом. Строев едва не выругал крепким словцом командира автомобильной роты, который посадил за руль совсем зеленого водителя, но вовремя сдержался при Чекановой.
— Смею вас заверить, товарищ подполковник, за полчаса мы его подымем, вот увидите, нам не привыкать, — сыпал скороговоркой автомобилист, довольный тем, что заместитель комдива не ругается.