— Все передам, Ян Августович.
Но Лецис не спешил. Высокий, грузный, неторопливый, он молча закурил, затянулся раз-второй, как видно, собираясь что-то еще сказать. Строев ждал, хорошо зная натуру Лециса. Он и в жарком деле, когда противник шел буквально напролом, казался медлительным, но если уж заметит, как бы со стороны, что нужно делать, то к его совету прислушивались все. Комдив по-прежнему считался с ним, как с комиссаром, хотя институт комиссаров давно был упразднен.
— Да, вот что… Скажите генералу, чтобы он не очень-то отпускал от себя Зарицкого. Парень горячий, надо не надо — полезет под огонь, тем более сейчас.
Строев с удивлением посмотрел на Лециса: как же ему-то самому не пришла в голову эта мысль о Зарицком?
— Да и ты, Иван Григорьевич, тоже не больно горячись. Смотри у меня!.. И вообще берегите там людей. Зря не гоняйте их в атаки. Побольше огонька — поменьше потерь. Знаешь, как человеку трудно вставать в атаку, когда он не во сне, а наяву видит конец войны.
— Верно, верно, Ян Августович.
— До завтра. — Лецис посторонился, и разгоряченный виллис помчался дальше, к другому австрийскому д о р ф у, над которым клубились черные, желтые и синие дымы, подолгу не смешиваясь в безветрии.
Ночью немцы предприняли сильную контратаку. Они ввели в бой все, что у них оставалось: сводные отряды фольксштурмистов, зенитную артиллерию, несколько «фердинандов». Им удалось вернуть западную окраину очередного венского пригорода, занятого накануне бондаревским полком.
Светало. Командир дивизии, доложив обстановку в в е р х, попросил немедленной поддержки с воздуха. Комкор обещал связаться с командармом, но посоветовал «не ждать милостей с неба», действовать решительно и своими силами выбить противника из пункта Э., не дать ему снова закрепиться там.
— Не понимаю, где наши «ИЛы», — сказал Бойченко Строеву.
— Для штурмовиков работа и без нас найдется.
— Положим. Но ведь мы наступаем на главном направлении.
— Любой солдат теперь считает, что он воюет на главном направлении. Тем паче генерал.
— Я говорю серьезно, Иван Григорьевич.
— Думаю, что авиацию все-таки пришлют. Однако сидеть на берегу Дуная и ждать погоды мы не можем.
— Это ясно… Майор Зарицкий!
— Слушаю вас, товарищ генерал, — начальник разведки подбежал к нему, привычно козырнул.
— Вот какое дело, Костя, — очень мягко заговорил комдив. — Возьмешь учебную роту, саперов, ну и своих ребят и пойдешь в бондаревский полк. Надо помочь пехоте выбить противника с западной окраины.
— Есть.
— Но не зарывайся. Как только противник станет отходить, так ты со своей группой выйдешь из боя. Я предупрежу командира полка.
— Есть. Будет выполнено.
— Сигнал к атаке — пятиминутный артналет.
— Есть, товарищ генерал.
Строев подумал о наказе Лециса — не отпускать от себя Зарицкого — и сказал комдиву, когда майор отошел к своим разведчикам:
— А может быть, мне тоже пойти с Зарицким?
— Не хотелось бы, Иван Григорьевич, посылать и тебя туда же. Понимаешь?
— Я только присмотрю за ним, чтобы не зарывался.
— Ну да ладно, иди.
Строев обратил внимание, как осунулся комдив за эти двое суток, которые провел без сна: лицо серое, глаза воспалены, рыжая щетинка на тяжеловатом подбородке. Но крепится бывший комбат — молодость выручает, да и порода — кремень, все выдержит. А комдиву показалось, что обычно ровный, спокойный его зам вроде бы и волнуется сегодня, как новичок, впервые идущий на передний край, однако прячет свое волнение за этой полуулыбкой на чисто выбритом лице, глядя на которое, никак не скажешь, что ему пятый десяток.
— Так я отправлюсь, Василий Яковлевич.
— Поскорее возвращайся, Иван Григорьевич.
— Как, и вы идете, товарищ полковник? — спросил Зарицкий.
Комдив ответил за него:
— Вместе вам будет повеселее, майор. Но командиром группы остаетесь вы. Полковник идет для общего руководства. Поняли?
— Ясно, товарищ генерал.
Строев перекинул автомат на грудь и пошел рядом с цветным трофейным проводом, что тянулся через цветущие сады напрямую в бондаревский полк. Жора Акопян, маленький старшина, обогнал его, а Зарицкий поотстал: майору что-то дополнительно и одному говорил комдив у стереотрубы.
Телефонный провод вывел Строева на отсечную позицию противотанковой батареи, которая стояла близ Дуная, чтобы, в случае какой-нибудь заминки, поддержать огнем бронекатера речной флотилии. Но они все еще не подошли, и солдаты буквально томились от ожидания. Иван Григорьевич разговорился с ними, пока учебная рота, саперы и разведчики занимали свой рубеж невдалеке отсюда, где до сих пор лежала одна реденькая цепь автоматчиков из бондаревского полка.