Сегодня они просидели до тех пор, пока не выгорел весь карбид в походных лампах. Офицеры связи, вернувшиеся из полков, давно спали в соседней комнате. Странная была ночь: тихая, спокойная, без единого выстрела, точно дивизия находилась во втором эшелоне не в меру затянувшейся обороны. Ни одной шифровки с в е р х у — от командира корпуса, и ни одного звонка с н и з у — от командиров полков. Бывают же такие ночи и на войне, когда люди, словно по уговору, не мешают друг другу выспаться как следует.
Начальник штаба еле растормошил своих помощников. Особенно долго не мог проснуться Головной, которому весь остаток ночи снились какие-то женщины в белом (ох, эти женщины! — нет от вас покоя фронтовикам во сне).
— Что-нибудь новое? — спросил Зотов, поспешно одергивая мятую гимнастерку.
— Новое, — сердито сказал полковник Некипелов.
Он расхаживал по длинной комнате, энергично затиснув руки за широкий глянцевитый поясной ремень. На стене висел большой групповой портрет: югославская королева Мария с сыновьями. Некипелов остановился против цветной репродукции, слегка покачиваясь на носках всем корпусом: это был признак того, что он настроен дурно.
— Красавица, — заметил Головной. — Куда интересней болгарской царицы Луизы-Ионы.
Некипелов круто повернулся.
— Разговоры! До чего распустились, а! Вы знаете, где вы находитесь, а?
— Знаем, в корчме, — ответил вместо Головного Зотов. — Вчера некогда было выбирать квартиру.
— До чего дошло, а! Оперативное отделение штаба дивизии располагается в пивной! Кто же отвел для вас эту корчму? Или сами выбрали, а?
— Выбирал Зарицкий, он вчера оказался в квартирьерах, — объяснил Головной.
— Этот ухарь выберет еще и не такое заведение!
— Я не вижу тут ничего плохого, товарищ полковник, — с достоинством сказал майор Зотов. — Помещение было свободным: мы никого не стеснили, нам никто не мешает. Буфетную стойку убрали с глаз долой, так что вид вполне приличный. Только вывеску разве не успели снять.
— Разговоры! Оставьте вы эту штатскую рассудительность, майор. — Некипелов сбавил тон, присел к столу. — Чем занимались вчера вечером?
— Журналом боевых действий и отчетной картой.
— Вот-вот, а противник тем временем уходит.
— Этого надо было ожидать, товарищ полковник.
— Помолчите, майор. — Некипелов достал из планшетки недавно полученный пакет с грифом «сов. секретно». — Головной, садитесь за машинку.
И он принялся диктовать боевой приказ комдива. Делал он это обычно с удовольствием, поглаживая лысину, и с очень важным видом, приосанившись. В такое время он, кажется, вовсе забывал, что до него уже успели подумать над картой командующий армией, потом комкор и, наконец, комдив и что ему, начальнику штаба, оставалось лишь продиктовать готовое решение, да кое-что перевести с высокого слога оперативной директивы на простой, прозаический, язык грешной тактики. «Что ж, у каждого своя слабость», — подумал Зотов и вышел в соседнюю комнату, чтобы разбудить офицеров связи, которые сейчас отправятся с боевым приказом в части.
Предстоял форсированный стокилометровый марш через горы, в Моравскую долину. Теперь окончательно стало ясно, что дивизия все дальше оттесняется с главного направления на юг и, конечно, не сможет принять непосредственного участия в боях за югославскую столицу. Это огорчало всех, а не только генерала Бойченко, который был расстроен таким оборотом дела. Однако приказ есть приказ: кто-то должен обеспечивать фланг белградской ударной группировки.
Пришел Зарицкий вместе с младшим лейтенантам Верой Ивиной. Они только что закончили допрос пленных, и начальник разведки хотел было доложить Некипелову о самом интересном, что удалось узнать.
— Потом, потом, мне не до вашей беллетристики, — отмахнулся от него полковник. — Оставьте показания пленных майору Зотову: может, пригодятся для архива.
Зарицкий понимающе мотнул головой: нет — так нет.
Собравшись к комдиву подписывать приказ, начальник штаба бросил на ходу:
— А вам, Зарицкий, повезло, мне сегодня некогда объясняться с вами.
Разведчик вопросительно глянул на своих товарищей.
— Нам тут попало за тебя, Костя, что ты поселил нас в корчме, — сказал Головной.
— Вот оно в чем дело! Хочешь как лучше, — притворно вздохнул Зарицкий. — Тут одна королева чего стоит.
— Товарищ майор! — напомнила о себе Вера.
— Не буду, не буду!.. Ты понимаешь, Семен, — обратился он к Зотову, — мы всю ночь напролет допрашивали пленных, а теперь оказывается, что это никому не нужно.