Кожа у него была прозрачно-белая и холодная, как снег. Ратиниара сначала думала, что ей это кажется, потом привыкла. Она осторожно провела ладонью по его груди, дотрагиваясь до странного крестообразного шрама ниже ключицы.
– Тебя пытали церковники?
Л'эрт криво улыбнулся краем губ.
– Нет, в руки Святого Ордена я еще не попадал. Вряд ли я бы сейчас с тобой разговаривал, если бы они знали, что я вампир.
– Тогда откуда это у тебя?
– Напоминание. Про подлость, честь и любовь.
– Не хочешь рассказывать?
– Не хочу. Это история с грустным концом. – Он взял ее руку, мягко поглаживая тонкие пальцы. – Давай я расскажу тебе что-нибудь другое.
– Я же совсем ничего о тебе не знаю. Ты даже имени своего не говоришь.
Его улыбка стала чуть грустной.
– Не хочу подвергать тебя опасности.
– Сплошные тайны. – Она прижалась к нему, положила голову на плечо. – Расскажи тогда то, что можно.
– Любопытная белочка. Я родился далеко-далеко отсюда, почти в самых Драконьих Пиках. Если забираться ночью в горы, воздух там прозрачный и холодный, а звезды спускаются вниз водить хороводы среди людей. Кажется, если раскинуть руки, можно полететь.
– А вампиры умеют летать?
– Я умею. – Он тихо усмехнулся. – Правда, не в человеческом облике.
– Ой. – Эльфийка чуть подняла голову. – Я думала, это сказки. А ты правда можешь превратиться в летучую мышь?
– Могу. Но сейчас не буду, если ты не возражаешь. – На дне его глаз вспыхнули и пропали смешинки. – Сейчас день, а в облике нетопыря я не могу переносить солнце.
– А как ты вообще его переносишь? Вроде считается, солнечный свет смертелен для неч… для вампиров.
– Сложно сказать. Но я вообще-то жутко старый вампир. Почти восемьсот лет. Может, у меня иммунитет развился.
– А что такой старый вампир делает в Гринатаире?
– У-у-у, я ищу совсем страшные тайны.
Она легонько ткнула его кулачком в бок:
– Ты опять не ответил. Пообещай мне одну вещь?
– Какую?
– Когда найдешь свою страшную тайну… Попрощайся со мной перед отъездом?
Глаза у него были синие-синие, как глубокое море.
– Обещаю.
– Спасибо, л'иив'ахк.
Л'эрт чуть изогнул бровь. Слово было ему совершенно незнакомо.
– Как-как ты меня назвала?
Ратиниара замерла. Ей и раньше случалось пересыпать свои фразы Верхней Речью – и ей показалось, что он на ней не говорит. Она почти незаметно вздохнула, стараясь, чтобы голос звучал ровно:
– Ну раз уж ты не хочешь говорить своего имени – надо же мне как-то тебя называть. Или тебе не нравится?
– А что это значит?
– Ну это дословно не переводится… просто ласковое прозвище, – сказала она почти небрежно.
– Хорошо хоть не ругательное, – тихо хмыкнул он.
Дальше уточнять Л'эрт не стал.
Ратиниара сдержала вздох облегчения.
«Л'иив'ахк» прекрасно переводилось – дословно – на общую речь. И значило «любимый».
Глава 45
Л'эрт проторчал в Гринатаире почти все лето, но так и не нашел сколь-нибудь удовлетворившей его информации про пророчество Сиринити. Все тексты, выглядевшие более-менее достоверно, представляли собой сплошные обрывки, все же остальное казалось подтасовкой. А в глубине души по-прежнему копошился червячок беспокойства. Призывать Клиастро только для того, чтобы поговорить, он более чем опасался.
Когда зелень на деревьях стала сменяться червонным золотом, он решил попробовать пробраться поближе к Башням Лиг – хотя бы к Черной. Возможно, он что-то придумает, чтобы его допустили к закрытым архивам. В конце концов, должны же они его бояться после того, как он свалил Риффира.
На улицах было непривычно людно для такого раннего часа. Человеческое мельтешение отвлекло вампира от невеселых мыслей. С колокольни центрального собора раздавался мягкий перезвон. Какой-то местный праздник?
Л'эрт свернул в ближайший трактир, привычно заказывая молоко прыгавшему вокруг него котенку. Трактир даже изнутри был кое-где украшен венками из полевых цветов. Л'эрт потрогал недавно сорванные ромашки.
– Что за праздник, хозяин?
Трактирщик недоуменно вскинул широкие брови. Нечасто встретишь столь неосведомленного путника. В ранний час в трактире было безлюдно, и ему захотелось поболтать.
– Ну как же. Об этом уже с месяц, как известно. Нынче брат короля женится. Устраивают торжества по всему Абадоссу. Вечером на центральной площади будут танцы и бесплатное вино. Ну и церковники свои службы во всех соборах устраивают, само собой.
– Брат короля? – Л'эрт недоуменно встряхнул головой. Он думал, у Арриера не было никаких братьев.
– Ну это неофициально, конечно. Жаль, что он отдал власть этому Ксорта, но, конечно, им там в своих кругах виднее. Опять же ходили слухи, что Арриера заразился какой-то неизлечимой болезнью во время войны. Не знаю, в общем. Я в их эльфийской политике не разбираюсь. Главное, что налоги снизили в два раза – и то хлеб.
– Подожди. Что ты такое несешь? Я думал, когда объявляли о коронации, – на трон сел Арриера. А ты сейчас говоришь…
– Да вот сам видишь, как у них все непонятно. Ну эльфы, одно слово. Может, вовсе и не болен он был, а просто не поделили чего – вот он и отрекся. Ну да и шут с ним. Еще говорят, Арриера в последнем бою повредили голову, и он стал странным. Опять же вон и женится на какой-то безродной девке. Срам один. Как же ее звать-то? А, да. Вандзор. Керриалина Вандзор.
Л'эрт мигнул. Зрачки у него сузились в вертикальные полоски. Он невидяще уставился в темное, отполированное многими ладонями дерево стойки.
– Что ж… Принеси-ка мне вина, хозяин. Надо же выпить за здоровье и счастье новобрачных.
Это был третий или четвертый трактир по счету. Л'эрт точно не помнил. Из предыдущего его, кажется, вытолкали, когда он полез в драку с местным вышибалой. Или это было еще раньше?
– Эй, хозяин! Сколько можно ждать! Я же заказывал вина! – Он постучал по столу монетой. Котенок притаился под столом, обхватив лапами его сапог и периодически протестующе урча. Но сейчас вампиру было не до него. – Хозяин!
Бутылки быстро пустели, но желанное забвение все не приходило.
Котенок запрыгнул на стол и попытался схватить его за палец, сталкивая на пол недопитую бутылку. Л'эрт едва успел подхватить ее – его движения стали сильно заторможенными, даже медленнее обычной человеческой реакции.
– Ох, Мышонок… – Он взъерошил рыжую шерсть на загривке котенка. – Глупый ты и маленький. Ничего-то ты не понимаешь. И я тоже глупый. И надо же было мне в нее влюбляться. – Он глотнул прямо из горла бутылки, игнорируя отставленную на край стола кружку. – А я ей на хрен не нужен. Потому что я мразь, труп и убийца. И мои моральные качества в подметки не годятся бла-а-ародному сэру Ралернану. Она меня ненавидит, слышишь? Я для нее – кучка дерьма посреди сверкающей гостиной. И все тут. А я хочу быть с ней, понимаешь? – заорал он, обращаясь к запыленным потолочным балкам. – Вот хочу, будь все проклято! А вместо этого я должен держать ей свечку и бурно радоваться, что она сейчас счастлива! А я не могу радоваться! Чтоб ад все это поглотил!
Из-за дальнего столика за ним внимательно наблюдали трое. Они кутались в широкие плащи, несмотря на теплую погоду, и старательно прятали глаза, когда Л'эрт бросал трактирщику очередной золотой.
Когда он, пошатываясь, вышел во двор, собираясь отдать дань природе, они серыми тенями скользнули следом.
Он слышал шаги за спиной, но не обратил на них внимания. Когда на его голову стала опускаться дубинка, он попытался уклониться, но слишком медленно. После третьего удара он отключился.