- Дамы и господа, к сожалению, вынужден прервать ваше общение, надеюсь, не в самый кульминационный момент?
Алексей пожал плечами, а Нина уставилась на подполковника слегка ошалевшим от рассказа Воронцова, чуть протрезвевшим, но все еще пьяным взглядом.
- Ворон, ты мне нужен, - продолжил Голицын. - Оружие при тебе?
- Так точно, - кивнул Алексей, пистолет был таким же атрибутом жизни штурмовика, как зубная щетка для гражданского человека.
- Возьми еще этот, - жандарм извлек из-под полы пиджака странный, маленький пистолетик, больше похожий на дамскую игрушку, и подкинул его в сторону Воронцова, тот ловко перехватил оружие, несколько секунд рассматривал его, покрутив в руке, и привычным движением сунул в карман брюк.
- Идем...
И тут же подполковника на полуслове перебил голосок репортерши:
- А как же я?
Голицын оглянулся на девушку. Секунду подумал.
- Только за нашими спинами... Двигаемся вниз, Ворон, в подвал.
- А что там случилось? - уже деловито уточнила Нина, пристраиваясь поближе к жандарму.
- Резня, - коротко сказала Сова, поднимаясь с тахты и оправляя цыганскую юбку. - Я с вами.
Степка проснулся уже во второй половине дня и в настроении преотвратнейшем. А с чего бы ему быть хорошим? Ночная прогулка вместо удовольствия и неописуемо приятного ощущения власти над районом принесла жуткий, до дрожи в коленях, испуг и позорное бегство. Хорошо еще, что самый мелкий из их компании Петрушка, которого все звали Херпитером - именно так, в одно слово - сумел из панического страха устроить юморное представление, высмеяв сперва себя, чтоб другим не обидно было, а потом и всех остальных перепуганных ночным видением приятелей. Конечно, ни в каких оборотней-шмоборотней, вампиров и зомби Степка не верил, даже фильмов про них старался не смотреть. То ли дело боевики, в которых самый основной и сильный крушит в капусту остальных идиотов-слабачков и непременно выигрывает не только в бою, но в деньгах и в постели. Надо только, чтоб кольт у тебя был побольше, чем у противников, да скакать по городским развалинам, по горам или по джунглям ловчее и шустрее, но не так, как вчера возле гаражей. Тьфу ты, опять вспомнилось... И еще, как назло, сегодня с утра Волошин-старший, отец Степки, на службу не пошел, решив поработать дома, в обстановке более спокойной, чем обычно бывает в любой конторе. И при этом уже простым своим присутствием в квартире он отравлял существование сыну. Конечно, папаша Степку баловал, зачастую отмазывая от разных мелких неприятностей, но при этом всегда воспитывал, старательно зудел о совести, чести, порядочности и прочих забытых еще в прошлом веке вещах. А иной раз и наказывал, заставляя провести в полицейском участке, куда Степка по глупости попадал вместе с приятелями за свое озорство, сутки, а то и больше, хотя мог бы вытащить любимого отпрыска и через полчаса.
И вот теперь придется вновь выслушивать вопросы от Волошина-старшего почему это Степка вместо лекций в Юридической Академии дрыхнет до послеобеденного времени. В Академию отец его пристроил от безысходности вольным слушателем. Статус этот позволял появляться изредка на скучнейших по мнению Степана лекциях, обзаводиться друзьями-приятелями, снимать в коридорах и аудиториях жадных до приключений и денег девчонок, но не давал в результате ни диплома, ни глубоких знаний. Разве что - справку о прослушанном курсе, да и то при условии появления хотя бы на половине лекций и семинаров. А появляться там, ох, как было лениво, и не только Степке...
А избежать сегодня общения с отцом Степка не мог - деньги кончились. Пребывай Волошин-старший на службе, вопрос бы решился телефонным звонком и указанием местечка, где лежат так необходимые для вечерних развлечений купюры, но не будешь же звонить в домашний кабинет отца, находясь при этом в соседней комнате?
Лениво почесываясь и даже не подумав переодеть пижаму, в которой спал, Степка все-таки решился после посещения ванной и туалета, заглянуть к отцу, вдруг у того хорошее настроение? или просто настолько недосуг, что отмахнется от сына, как от назойливой мухи со словами: "Возьми, вот там лежат..."
Волошин-старший, несмотря на свои небольшие габариты, прямо скажем, восседал за рабочим столом, покрытым зеленым сукном, весь обложенные бумагами, папками, толстенными справочниками, комментариями к Кодексам уголовному и гражданскому и прочей сопутствующей литературой. Не взирая на домашнюю обстановку, одет он был в строгий костюм и даже - модный, цветастый галстук, что в глазах Степки в корне противоречило всякому здравому смыслу. Перед кем дома-то изображать из себя облеченную властью персону?
- Ну, что пришел? - не здороваясь, по моде сына, проскрипел из-за бумаг Волошин-старший, сдвигая на лоб огромные, на пол-лица, очки в роскошной черепаховой оправе.
- Мне это... папаша... мне деньги нужны, - промямлил Степка, уже сообразив, что ни хорошего настроения, ни хорошего отношения к сыну в этот раз от отца не дождешься.
- Зачем? - уточнил старший.
- Как же, ну, вечерком погулять, в кафе там сходить или еще... - пояснил Степка, заранее предвидя ответ.
- Там скажешь, что б на мой счет записали, - махнул рукой отец.
Фраза была роскошнейшей, достойной графа Атоса, который, как известно, ничего не покупал, а брал понравившуюся ему вещь, не спрашивая о цене. Но Степка отлично помнил, как пару месяцев назад в одном маленьком и уютном кабачке половой отказался подавать их компании вторую бутылку водки. "Папаша ваш только ваши счета оплачивает, - резонно заметил немолодой уже, уверенный в собственной правоте прислужник. - А вам две бутылки водки в жизни не выпить, сколько бы ни тужились..." И затребованный разбуянившимся было Степкой хозяин кабачка только подтвердил слова своего официанта, в дополнение сказав, что в убыток себе поить и кормить никого не будет. Потом история эта повторялась неоднократно в разных заведениях, и теперь в большинство из них Степка мог зайти разве что в одиночестве.
- Да мне наличность надо бы, - попробовал добиться своего Степка не мытьем, так катаньем. - На девчонок...
- В твоем возрасте женщин покупать еще рано, - строго возразил отец, деловито зарываясь в бумаги.
- Нет, не покупать, ты не понял, - заныл Степка. - Ну, как же вот, придешь куда и будешь говорить, мол, папаша за меня платит... неудобно как-то перед девчонкой-то...
- Зарабатывай сам - и всё будет удобно, - резонно и очень назидательно возразил Волошин-старший.
- Всё, - с тяжким вздохом развернулся и вышел из рабочего кабинета отца Степка.
Он понял, что ничегошеньки сегодня получить не удастся, раз уж родитель заговорил о каких-то мифических собственных заработках Степки. Сам же отпрыск на эту тему размышлял очень просто: зачем работать и чего-то там где-то зарабатывать, когда Волошин-старший обеспечивает всех, не напрягаясь лишку? Впрочем, понятия о напряженности и ненапряженности труда у Степки тоже были свои, довольно-таки сильно отличающиеся от общепризнанных.
Расстроенный Степка поплелся в ванную, на пути обдумывая, как бы провести сегодняшние вечер и ночь в условиях серьезного дефицита денежных знаков. Машинально сбросил пижаму и так же машинально поглядел на себя в большое, во всю стену, зеркало, но ничего нового там не увидел. Родитель обделил отпрыска ростом, а сам отпрыск был слишком ленив, чтобы компенсировать собственное коротышество хотя бы мышцами. Вот и смотрело на Степку из зеркала бледное, тощенькое тельце с уже наметившимся небольшим пузиком.
Погрузившись в теплую воду, покрытую шапкой роскошной, белейшей и нежнейшей пены, Степка, наконец-то, сообразил, что, кроме "Черного дома", путь ему сегодня в иные места заказан. Ведь только в этом загадочном, не всех и не всегда пускающем в себя заведении можно было не только выпить и пожрать на халяву, но еще и покувыркаться с девчонками. Всего этого Степка не мог понять: кормить и поить такую ораву, что обычно собиралась в "Черном доме", да еще подсовывать мужикам девчонок - и всё это задаром, во всяком случае, без какой-то очевидной компенсации со стороны гостей, - но пользовался активно, как только наступали времена охлаждения отношений с отцом и в очередной раз пустели карманы.