— Итак, насчет Конторы я угадал. — Констатировал он. — Давно срисовали?
— Гораздо раньше чем ты начал глумиться с «Малиновым пиджаком» и «Распальцовкой». Канцеляристы «Тройки» к твоему сведению, не зря хлеб едят.
Молодой человек нервно дернулся. Кажется, он до сего момента все же имел сомнения по поводу нашего «происхождения».
— Да, вы, конечно, знаете, но сына все же представлю. Роман Григорьевич Ромов.
— Пока могу представиться только как Шеф, — развел руками он. — Справа от меня Дэн…
Я коротко кивнул, обозначая себя, но при том ни на секунду не выпуская из зоны своего контроля старшего Ромова.
—… Слева Гога.
Старицкий отзеркалил мое движение. Его зоной ответственности был младшенький.
— Понимаю. — Задумчиво покивал хозяин кабинета. — Насколько они… В курсе ситуации?
— Гораздо больше чем ты, Григорий Константинович. — Ровно выдал Коротков. — И ты до сих пор не удалил своего сына. Так понимаю, он в общих чертах осведомлен… Твоей полной историей?
— Я не стал скрывать. — Ровно подтвердил владелец клуба.
Шеф окинул молодого человека долгим ничего не выражающим взглядом, отчего тот натурально поежился.
Мне бы тоже было откровенно не по себе, если бы кто-то столь очевидно решал мою дальнейшую судьбу прямо у меня на глазах. Впрочем, мне доводилось испытывать нечто подобное. Так себе ощущения, прямо скажу.
— Плохо. — Сообщил он наконец. — Но утечки пока мы не выявили. Это хорошо. Роман Григорьевич, я даже не буду тебе предлагать никаких страшных бумаг на подпись. Баловство все это. Просто сообщу, что император лично заинтересован в этом вопросе, а любимой цитатой графа Бенкендорфа давно стала… Дэн, не напомнишь мне?
— Мертвые не кусаются? — Поинтересовался я.
А что еще ждать от бывшего Главликвидатора империи? Во всяком случае, мне запомнилась только эта.
— Эй-эй-эй… — Зачастил я.
Рука на автомате дернулась к бедру. Очень уж мне не понравилась реакция на мои слова.
— Все-все, замер. — Тут же откликнулся он, замерев.
А вот нечего так дергаться! Нервы у меня тоже не стальные канаты. Могу и пальнуть, ежели чего. И вовсе не обязательно «две в центр массы, одну в голову». Достаточно и в ногу маслину всадить для вразумления. Пуля ведь она вообще много меняет в голове. Даже если попадает в задницу.
— Григорий Константинович, Дэн у нас парень молодой, горячий. — Расставил точки над «и» Коротков. — Не могли бы вы быть чуть аккуратнее с резкими движениями?
И тон такой… Спокойный? Будто который час поинтересовался. Это внушало.
Я же порадовался, что никакого осуждения в нем не услышал. Хотя… Разбор полетов будет позже, и уверенность в том, что к чему придолбаться найдут, была железобетонной. С другой стороны, мне оно потом и на пользу пойдет.
— Я… Постараюсь. — Пообещал хозяин кабинета. — Просто немного неожиданно.
— Вы уж постарайтесь.
— Так граф Бенкендорф он… Из наших? — Аккуратно поинтересовался Ромов-старший.
Александр Сергеевич откинулся на спинку непритязательного на вид, но довольно удобного стула.
— Нет, он тот, кто десятилетиями «зачищал» таких как мы. — Пожал плечами он.
О том, что существуют и другие миры он, естественно умолчал. Нечего загружать мозги Ромова лишней информацией. Я ему даже позавидовал, если честно. Мне та тварь из супермаркета снилась несколько раз. Так себе опыт, если честно.
— Хм… Интересная ремарка, — признал Григорий Константинович. — Стало быть, сейчас ситуация изменилась?
— В некотором роде, — слегка улыбнулся Александр Сергеевич. — Но не во всем и не для всех. Надеюсь, вы понимаете, о чем я.
— Буду рад услышать подробнее.
«Еще бы нет!», — оценил про себя ответ я. Жить-то всем хочется!
Полковник задумался. Секунд на пять. Кажется, решал с чего именно начать.
— Мы, попаданцы, или «гости», по местной терминологии — головная боль для империи, — начал он. — И дело даже не в том, вдруг ты отправишься изобретать Калашников заново и распевать песни Высоцкого. Это все фигня, по большому счету. Ты… И я, конечно, тоже… Мы опасны другим. Идеями. А сильная идея способна на многое. Вспомни, как в нашем мире обосрались от «красной угрозы»? И никому не надо, чтобы ты новый «Майн Кампф» здесь выдумал. Вот возьмем простой пример: здесь существует понятие демократии. Абстрактное такое. Но ты-то видел, как это работает вживую. И как несли «свет» этой самой демократии партнеры наши… Пассивные. Нет понятно, что демократия — это власть демократов. Никто не спорит. Но просто представь, что если твои знания попадут в руки заинтересованных лиц. Вспомни, скольким «пламенным революционерам» порвал губу крючок с лозунгом «Свобода, равенство, братство!».
Некоторое время оба Ромова потратили на обдумывание.
— Если откровенно, то ты и я — две огромные занозы в заднице империи, — проникновенно выдал Коротков. — Ты, Григорий Константинович, даже не представляешь, сколько сил Канцелярия Его Императорского Величества тратит на то, чтобы о нас никто никогда не узнал. Теперь вопрос исключительно с точки дебета-кредита: что выгоднее вычислить и уничтожить или обеспечивать пожизненный режим паре десятков человек?
Вот это было доходчиво. Лично я никогда не раздумывал о ситуации в подобном разрезе.
А разговор перешел уже на «ты». Коротков ловко «сокращал» дистанцию.
— И выход у нас один, — заключил полковник. — Принести пользы больше, чем на нас затрачивается средств. Или хотя бы сопоставимо.
— А я все ждал… Шеф, когда ты об этом заговоришь. — Тонко ухмыльнулся Ромов-старший.
— Дарзанебы! — Ухмыльнулся в ответ он.
— Дармавой закуски не бывает… — Негромко буркнул себе под нос владелец клуба. — Видно, правильные книжки ты в детстве читал.
«Это что-то на не нашем», — оценил я, предпочитая не задумываться. Наверняка отсылка к какому-то их произведению, а, раз мне с ним ознакомиться не светит, то и думать об этом нечего. Хотя было бы интересно, не спорю.
— Ты до скольки дожил — то, Григорий Константинович? — Вдруг по интересовался полковник, внимательно уставившись на собеседника.
— До шестидесяти четырех, — коротко ответил тот. — В две тысячи десятом ушел.
Санни задумался на миг, прикинул что-то в голове, после чего спросил:
— Значит, конец девяностых — начало нулевых помнишь, верно?
— Это когда государство взялось давить «вольницу»? — Уточнил хозяин кабинета.
— Приятно общаться с умным человеком. — Оценил ответ Коротков. — Сразу понял суть. Но я все же уточню: почему ты ответил «государство начало давить», а не «вольница закончилась»?
Невеселую усмешку получил он в ответ.
— Знаешь, когда… Шефу в голову прилетает пуля с полутора километров, подпись как-то и не требуется. Особенно, когда подобные явления становятся систематическими.
— Тогда вопрос в другом, почему выжил ты? — Поинтересовался полковник. — Судя по психотипу и однозначному заключению менталистов, место в структуре ты занимал не последнее.
Теперь задумался и сам Ромов, явно припоминая те события.
— После Гратца…
— Оп-па… — Перебил тут же его Александр Сергеевич. — Не московских-центральных, случаем?
«Все! Проникся!», — оценил я. Если до этого момента он еще в чем-то сомневался, то теперь версия шефа была принята. Ишь как напрягся.
— Их них. — Негромко признал Григорий Константинович, буквально не отводя взгляда от лица Санни.
— Листок бумаги есть? — Поинтересовался тот.
Не глядя хозяин кабинета достал из ящика стола лист а-четвертого формата, и положил его на стол.
Наш командир подтянул его себе и быстро накидал пару слов собственной ручкой, после чего показал письмена хозяину кабинета таким образом, чтобы никто больше не увидел содержимого «записки».