Женщина встала с самого простого казенного табурета и сладко потянулась. На губах ее заиграла едва ли не сладострастная улыбка. Она не торопясь обошла стол и подошла ко мне вплотную. Куда ближе, чем предписывали приличия. Ну разве что на колени не присела.
"И как ее вообще оставили со мной наедине?!", — только и подумалось мне. Да еще и с развязанными руками. Неужели никто не боится, что я могу просто сбежать? И то и ей навредить…
— Милый, — мурлыкнула она столь нежно, что по телу пробежала горячая волна. — Меня только что выдернули из-под законного мужа. И я тебя уверяю, ты даже представить себе не можешь, что способна сотворить тобой недотраханная баба. Еще раз спрашиваю, котенок, кто ты такой?
Я опешил. Контраст глубоких голубых глаз и прекрасного личика с грубыми с откровенно грязными словами был поразителен. Он выбивал из колеи. Чтобы собраться мне понадобилось несколько секунд.
— Я — дворянин. — Только и смог выдавить из себя хрипло.
По всем имперским уложением, к благородному человеку применялись особые меры судопроизводства и дознания.
— И чо? — Лениво бросила блондинка.
Теперь наши лица были совсем близко. А я начал дышать через раз, пытаясь вновь вернуть себе хоть какой-то контроль над ситуацией. Она же каждый раз "заходила" с новой стороны. Стоило мне принять контраст грубости и "няшности", как говорят поклонники японской анимации, как она подбросила новый. Нарочито грубое построение фраз невероятным образом сочеталось с явно прекрасно поставленный речью. Даже не удивлюсь, если она получала образование в заведении вроде моей прошлой гимназии.
Предположил бы и элитные заведения, но простушке в плане происхождения туда хода нет. Мне-то не добраться.
— Вы не имеете… — Начал было я рассказывать о своих правах.
Слушать меня никто не стал.
Звонкий и вполне искренний смех оборвал мои объяснения. Красавица веселилась столь искренне, что мне стало очень и очень страшно. Виду старался не подавать, но, судя по тому что смех сменился на удовлетворенную улыбку, все она прекрасно понимала. И с удовольствием играла в игру "Я знаю, что ты знаешь, что…".
— Милый, — она нежно провела кончиками пальчиков ухоженных рук по моей щеке. — Ты такой забавный…
Резкая боль в животе заставила меня согнуться. Она… Она ударила меня! И… как же больно!
В себя я пришел на полу все того же допросного помещения — маленькой комнатушки, где из мебели только и были пошарпаный старый стол и пара табуретов.
— Тьху… Кха-кхватит. — Прохрипел негромко.
Красотка, до того с равнодушным видом поливавшая меня водой из пластиковой бутылки, равнодушно пожала плечами и перестала. Видок у нее был такой, словно она подобными делами каждый день занимается.
— Встань и сядь. — Коротко потребовала она, ногой пдтокнув ко мне упавший на бок табурет. Больше вопросов на тему "А почему ее оставили со мной одну?" не возникало.
Подняться на ноги было непросто. А уж разогнуться полностью — и того сложнее. Но команду я таки выполнил и, подняв отлетевший в сторону табурет, вновь устроился за столом. Продолжения экзекуции мне не хотелось совершенно!
— Пх-хить. — Коротко попросил я.
В горле неожиданно обнаружилась Сахара. Да и горький привкус с языка хотелось бы смыть как можно скорее.
— Прости, котенок, — покачала пустой бутылкой дознавательница. — Все на полив твоей тонкой душевной организации ушло.
Покивал головой. Понял, мол. Кажется, спасение от жажды здесь предстоит заслужить.
— Представься. — Теперь тон блондинки был по-канцелярски сух.
— Демид Николаевич, — сообщил я. — Алексеев.
Красавица кивнула с видом "Ну вот сразу бы так!".
— Вот видишь, и совсем не больно оказалось! — Подмигнула она с улыбкой, и явно кого-то процитировала. — Вот и все, а ты боялась, и только юбочка помялась!
Тон ее вновь стал легким и игривым. Будто мы и не в комнате на допросе, а уединились где-то на последних рядах кинотеатра и перешли к стадии легкого флирта.
Мне же намек очень не понравился. Лично я очень не хотел, чтобы у меня что-то там мялось и наступило то самое "вот и все".
— Тааааак… Алексеев. Да, припоминаю. Сейчас.
В руках у хозяйки положения появился мобильный телефон. Выбрав в записной книжке чей-то номер, она вызвала абонента.