Юноша лежал в трехместной удобной палате около окна и находился в забытьи. Гирин отвел в сторону палатного врача (он, на удачу, оказался в этот вечер дежурным) и вполголоса извинился перед ним, сознавшись, что уступил лишь родителям, а сам знает, что такое вильсонова болезнь. Палатный врач так же тихо сказал, что разрешит осматривать больного хоть десяти врачам, если это облегчит переживания родителей. Гирин крепко пожал ему руку и пошел к больному, твердой рукой откинул одеяло и сел на стул, в то время как родители в кое-как напяленных белых халатах переминались около пустой койки рядом.
Красивый, хорошо сложенный юноша лежал совершенно неподвижно. Припухшие веки были сомкнуты с напряжением, придававшим лицу выражение мучительного усилия. На высоком лбу проступали едва заметные капельки пота, побелевшие губы застыли в жалкой гримасе. Гирин отметил хорошую, чистую кожу больного, еще носившую следы прошлогоднего загара, ощупал ступни и кисти, вопреки ожиданию - горячие и сухие. Что-то во всем облике больного намекнуло опытному глазу Гирина на состояние, не соответствовавшее гибельному заболеванию. Крайняя, каталептическая фаза истерии, а не коматозный эффект тяжкого заболевания. Далекий еще от какого-нибудь заключения, Гирин осторожно ощупал мышцы ног и рук. К удивлению, мышцы были ригидны - тверды и упруги, вовсе не в той степени истощения, как то должно было быть при вильсоновой болезни.
Искра предположения, почти невозможной догадки заставила Гирина, как всегда, напрячься всем телом и задержать дыхание в радостном предчувствии новой возможности, бесконечно далекой от всего того, с чем он шел к постели больного. Он глубоко задумался и не заметил ухода палатного врача. Негромкий голос с койки, стоявшей у другой стены, заставил Гирина очнуться. Старый человек с жидкой бородкой, по-видимому казах, приподнялся на локте.
- Хороший, молодой, ай-яй, пропадает. Жалко, сердце болит. День лежит совсем мертвый, а ночью встает...
- Встает! - Гирин вскочил так резко, что мать больного вскрикнула, а старый казах обиженно поджал губы.
- Говорю, встает, чего пугался? Я неделя как пришел, а он два раза вставал. Молчит, не смотрит, дышит, как загнанный конь. Встанет, обратно упадет на койку, опять встанет. Потом в горле у него зарычит, он - назад падал, как бревно делался. Я подходил, поправлял, чтоб не катился койка на пол.
- А вы говорили что-нибудь докторам?
- Зачем говорил? Кто меня просил? Доктор сам знает. Главный доктор знаешь какой серьезный!
- Ох, спасибо тебе, рахмат, аксакал! - Гирин невольно заговорил по-казахски - он немного знал язык, побывав в Киргизии и Казахстане. - Куп джахсы!
- Что такое? Что он говорит? Вы думаете, есть надежда? - Прерывистая речь матери говорила о крайнем нервном напряжении, могущем перейти в истерический припадок.
- Уведите ее домой, - вполголоса приказал Гирин профессору геофизики. - Не говорите ей абсолютно ничего - взлет надежды, которая не оправдается, может погубить вашу жену. - И Гирин, улыбнувшись старому казаху, пошел искать палатного врача.
Побледневший профессор выскочил вслед за ним в коридор.
- Только одно слово: надежда есть?
- Слабая, почти невероятная, но есть. Только если вы проговоритесь... - и Гирин погрозил увесистым кулаком.
- Хорошо, хорошо, - геофизик всхлипнул.
- Молчать! - сердито приказал Гирин, и профессор скрылся в палате.
Палатный врач и Гирин долго сидели в небольшом холле отделения. К ним подошла заведующая отделением, и врач представил Гирина, коротко изложив существо его соображений. Заведующая опустилась в кресло, скептически глядя на пришельца и сдвинув аккуратно подбритые брови.
- Боюсь, что мне придется не согласиться с вашими доводами, - твердо сказала она, помахивая рукой, чтобы разогнать табачный дым. - Соня, откройте окно, - окликнула она возившуюся у холодильника медсестру.
- Чем вы рискуете в попытке спасти приговоренного? - настойчиво спросил Гирин.
- Чем рискует врач, если способ лечения будет признан неудачным? Когда ничего не смыслящие в медицине родственники начнут дело о якобы загубленной жизни? Разве сами не знаете?
- Хорошо, знаю, - горьковато усмехнулся Гирин. - Но тут вам ничего не грозит - родители вполне интеллигентные и умные люди, я объясню им все. А если вы считаете недостаточным, сделаем по-другому. Завтра же родители возьмут сына у вас «под расписку».
- И если он погибнет...