— Прижимистый сами знаете почему- ему много надо денег, да не для себя — за уральское каменное мастерство воевать.А с этим где взял, а где и погорел. Не грех и заплатить как следует, у вас жалованье не плохое? Слыхал я от Александра Павловича,что вам Минералогическое общество за отчет о туркестанских исследованиях прочит медаль имени инженера Антипова. Наверное, и денежная премия последует.
— Все это так, — согласился Ивернев, — но… — он заколебался и выпалил: — Я женюсь, Эдуард Эдуардович!
— Вот что! Поздравляю! Спрошу на правах старшего, простите, — не наспех? По годам-то не рано… а вот война!
— В том-то и дело, что война! Скверная, долгая, никому не нужная. И моя Вера хочет на фронт,сестрой.Такая уж она. Что ж получится: я в Сибирь,она на фронт? А браком удержу!- улыбнулся инженер, но улыбка вышла какой-то неуверенной.
Анерт серьезно сказал:
— Коли так, помогай бог! Квартиру нашли?
— На Васильевском, хорошую.
— Зовите на свадьбу, Максимильян Федорович! Польщен признаньем, как знаком дружбы. Однако насчет камней не ясно-с. Если не станете выкупать подвеску, значит, оставите Денисову-Уральскому? Лучше уж я куплю! Кстати, как вы назвали новый камень?
— Никак еще! Собирался описать, да сами знаете, какое сейчас время! Нам, геологам, никакого покоя с производительными силами, комиссией этой, да еще затевается кое-что на Дальнем Востоке — лучше меня знаете. Война окончится, тогда, дай бог, наукой займемся!
— Двадцать две причины,а главное- не было пороху!- усмехнулся Анерт.-Боюсь, что главная тут причина не в порохе. Шерше ля фам… Ну вот что, по старой дружбе — уважьте, раз так.
— Понимаю. С действительного статского советника Анерта Алексей Козьмич сдерет так, что все ваши проповеди о пользе камнерезного дела из головы вон! Следовательно, камни я выкупаю для вас! Вы на прежней квартире живете?
— Там же, на Троицкой, 23. А вот и сам Денисов, легок на помине!
В зал вошел известный всем любителям самоцветов Денисов-Уральский. Родом из старинной горщицкой семьи, сын шахтера Березовского рудника, уроженец Екатеринбурга, этот русский самородок был «последним выдающимся мастером каменного дела в России», как называли его газеты. Юношей оставшись без отца, он сумел обеспечить семью и приобрести известность своими «наборными картинами», то есть пейзажами, собранными из камней. В конце прошлого века Денисов-Уральский, уже известный художник по камню, учился на гроши в школе Общества поощрения художеств.
Ивернев смотрел на приближающуюся знакомую фигуру с вечно растрепанной гривой непокорных волос и клочковатой бородой, обрамлявшей староверческое высоколобое лицо художника.
«Чувство меры, подлинный вкус художника почему-то изменили нашему знаменитому камнерезу,- думал геолог.- Почему? Или с известностью, деньгами, большой дачей в Финляндии оборвалась та драгоценная связь с глубиной народного искусства, которая и дает безошибочное чутье настоящего?…»
Денисов-Уральский издалека крикнул: «Здравствуйте, Ивернев!» — и тотчас отвернулся к шедшему рядом высокому человеку, продолжая разговор.
— Кто это с ним, Эдуард Эдуардович, вы ведь петербургское, тьфу, петроградское общество знаете?
— Персона довольно значительная: князь Витгенштейн!
— Ого, архимиллионер?
— Не тот! Кузеном ему приходится. И тоже богат!
— Ну тогда обождем. Пойдемте вниз и покурим, а вечерком я позвоню Алексею Козьмичу на квартиру.
— Нет, я уж пойду. Мне надо в Общество русских ориенталистов, тут по соседству, на Морской, — откланялся Анерт.
Денисов-Уральский подвел князя к той самой витрине, где искрились на бархате странные серые камни.
— Вот, ваше сиятельство, редкость невиданная, — сказал он, привычно упирая на «о», так как любил щегольнуть простонародным говорком, — других таких камней в России и, почитай, во всем мире не имеется! Найдены они тем инженером, с которым я здоровался. Он и сам не знает, что это за самоцветы, и дал мне на пробу. Еще минералогии неизвестный образец!
Князь, согнувшись, долго рассматривал платиновую подвеску и, наконец, выпрямив уставшую спину, провел рукой по подкрашенным усам.
Художник пытливо вглядывался в князя, стараясь разгадать, насколько он заинтересован, и как бы невзначай заметил:
— Вчера был здесь Летуновский, Николай Николаевич, знаете — миллионер, на Покровской у него особняк. Хотел сегодня жену привезти, ей показать.