— Ты проделал выдающуюся работу, — продолжал Волдеморт, равнодушно кивнув на поклон Малфоя. Он поглаживал змею Нагайну, свернувшуюся подле его ног. — Этот портал было крайне сложно отследить, учитывая искусность, с какой он был сделан. Ты промахнулся совсем немного и попал туда, куда попадают те, кто наиболее активно меня ищет. Авроры, например... Признаюсь, я не рассчитывал тебя увидеть и не желал нашей встречи в ближайшее время, но раз уж ты сам пришел ко мне...
— Я шел по следу, который оставила Джинни Уизли, милорд, — сказал Люциус. — Она была в моей темнице, и…
— Неужели ты хочешь сказать, что собирался доставить ее ко мне, Люциус? — Волдеморт поднялся и медленно направился к Малфою. Нагайна двинулась следом. Люциус попятился, судорожно сглотнув. — Или, может быть, ты хотел сообщить, что пленил ее для меня? Избавь меня от своего вранья, будь добр, я сыт им по горло. Мне все известно даже без чтения твоих примитивных мыслей. Ты хотел провести ритуал по воскрешению своего сына и заодно рассчитаться со мной, не так ли?
— О чем вы, милорд? — слабеющим голосом спросил Люциус, продолжая пятиться назад.
— Ну как же, — вкрадчиво продолжал Волдеморт, и это не предвещало ничего хорошего. — Есть у нас должок семнадцатилетней давности, когда ты был молод и слаб, чтобы самостоятельно закрепить жизнь в теле своей жены. Черное Возрождение в случае успеха доказало бы мне, что ты, чистокровный наследник древнего рода, стоишь куда выше, чем полукровный лорд Волдеморт, что ты не боишься меня и больше не обязан мне служить - так ведь? Но позволь и мне кое о чем напомнить, мой скользкий друг. Семнадцать лет назад мы договорились, что я имею безграничные права на свое творение, что мне решать, чем ему заниматься, когда заступить на службу, на ком жениться, как жить и когда умирать. Мне, а не тебе - и ты с этим согласился, но потом об этом подзабыл. Возомнил, что Драко принадлежит не мне, а твоему дому, и применял на нем родовые чары без моего ведома и дозволения. Но это все равно не помогло. Мальчик умер тогда, когда мне это понадобилось, Люциус. Ты с самого начала должен был это понимать. Никто, кроме тебя, не виноват, что ты не успел показать ему свои отцовские чувства и держался столь отстраненно в течение семнадцати лет его жизни.
Люциуса буквально разрывало изнутри. Часть его хотела трясущимися руками дотянуться до волшебной палочки и впервые в жизни открыто выступить против Темного Лорда, другая же часть робела и впадала в ступор от самой мысли о подобном.
— Ты слаб, — констатировал Волдеморт, презрительно глядя на своего слугу. — Ты вознамерился предать меня тошком, за спиной, не желая признать, что потерял сына давным-давно и только по своей вине. Теперь же, передо мной, ты жалок, как первокурсник, впервые нарушивший школьные правила. Драко должен был умереть, и из всех возможностей ему выпала самая героическая и самая полезная. Тебе бы гордиться, но ты предпочел удариться в амбиции. Нагайна!
Бросок гигантской змеи был молниеносным. Люциус вначале почувствовал, как упал и обмяк, и только потом осознал, что тело пронзила сумасшедшая боль. Волдеморт склонился над ним и заглянул в глаза, моментально подернувшиеся пеленой.
— Твой сын не смог убить Дамблдора, но разоружил его, — сказал он. — Я не сразу понял, почему Бузинная палочка так плохо меня слушается, но потом, внимательно изучив ее историю, я разобрался, что к чему. Последним обладателем ее силы оказался твой сын. Поэтому я побывал там, Люциус. Это я остановил сердце Драко, когда Джиневра и Северус ушли с поля боя, решив, что он уже мертв. На самом деле на момет их ухода в теле твоего сына еще теплилась жизнь. Еле-еле, но теплилась. Я мог бы задержать ее в теле, но не стал, поскольку Драко выполнил свое предназначение. А еще от его смерти мне было больше выгоды - я рассудил, что, потеряв его, свою любовь Джиневра Уизли придет ко мне по собственной доброй воле, а силы, живущие в ней, начнут пробуждаться и возрастать. Так что твой сын Драко послужил мне даже больше, чем можно было предположить - и ушел тогда, когда я его отпустил. Черное Возрождение не возымело бы успеха, друг мой, потому что душа твоего сына повинуется только мне, как создателю, а мне он здесь больше не нужен. Как и ты. Добей его, Нагайна.
Последним, что запомнил Люциус Абрахас Малфой, была неотвратимо надвигающаяся на него бездна и гипнотизирующий холод змеиных глаз.
Глава 16. Конец и вновь начало
Конец и вновь начало.
Не может быть иначе.
От этого устала,
Но это мало значит.
Грядущее в тумане,
И нет пути совсем.
Я буду жить в обмане,
Не зная вновь, зачем.
И это без конца!
И это — как судьба!
Но только нет венца,
Лишь вечная борьба.
Что нужно мне — я знаю,
Но этому не быть.
Я только вспоминаю
То, что пора забыть.
Я часто умирала
И оживала вдруг.
Конец и вновь начало,
Все тот же мерзкий круг...
К.Буянова "Конец и вновь начало"
Он долго готовился к этой встрече. Можно сказать, даже ждал ее несколько последних лет - "спасибо" мыслям проклятого мальчишки. Ждал — откладывая, отодвигая на максимально далекий срок, но каждая дополнительная секунда ожидания лишь разжигала беспокойство, страх и неясное предвкушение. Он поручил свите доставить ее — но дал Снейпу возможность отсрочить захват. Она должна была прийти сама, и теперь это был вопрос ближайшего времени, но все равно, когда снаружи раздался ее душераздирающий крик, лорд Волдеморт не был готов. Он никогда не слышал голос этой девочки, но его неоднократно слышал мальчишка.
Она пришла сама… с Северусом Снейпом, оставшимся без ног. Стража быстро препроводила обоих внутрь, но Волдеморт буквально ринулся к дверям, чтобы увидеть все своими глазами.
Девчонка была напугана, но, кажется, не тем, куда попала, а состоянием своего спутника. Она сбивчиво просила стражу помочь Снейпу, объясняла что-то про портал, уверяла, что следов не осталось, и за ними не придет никакой "хвост". Ее схватили - довольно грубо, без церемоний - и потащили в сторону, но она стала сопротивляться и говорить, что пришла по собственной доброй воле к лорду Волдеморту, причем по его прямому указанию.
Она выглядела хрупкой, бледной, судя по всему, здорово истощенной, но при этом тщедушное тельце излучало какую-то неестественную решимость и твердость духа. А самым неожиданным был едва уловимый глазом ореол сияния вокруг всего ее тела - особый свет, который может уловить лишь крайне могущественный маг. Этот свет принимает окрас в зависимости от природы силы, живущей внутри человека. Джиневра Уизли светилась холодным оттенком красного — как и сам лорд Волдеморт.
Он громко приказал страже отпустить девчонку. Она вздрогнула и только тогда заметила его присутствие. Их взгляды встретились, и произошла вспышка. Он мог поклясться, что раздался неимоверно громкий и обжигающий слух звон, как если бы раскололось огромное зеркало, и тысячи осколков молниеносно вонзились в плоть, причиняя острую, стремительную и невообразимую боль. Он ее узнал…
Джинни очнулась от собственного крика. Наверно, весь недолгий остаток жизни она проведет в обнимку с этими чертовыми снами. Впрочем, что удивляться — не слишком ли много потрясений выпало на ее плечи за последнее время? Каждую ночь перед глазами кровь, оторванные части тел, головы родителей и братьев, всхлипы, стоны, погоня, смерть Драко, опять обезглавленная семья, снова, снова! А теперь еще и искаженное болью лицо Снейпа, распластавшегося на земле, и лужа крови там, где еще миг назад были ноги. Мерлин!.. А ведь совсем недавно сны были иными. Совсем недавно — в прошлой жизни, в беззаботное время без потерь, когда самым главным виделись отношения с Драко. Когда Драко еще был жив, а она, Джинни, еще искренне думала, что от ее действий хоть что-то зависит.