Алан даже не понял, отчего проснулся. Он проспал всего несколько часов, а потом вдруг обнаружил, что лежит с открытыми глазами и смотрит в потолок. Сна как не бывало.
До пробуждения ему снилась Изабель. Она попросила его позировать для портрета, а потом он почему-то сбросил с себя одежду, Изабель тоже разделась, и они оказались на кровати, странным образом перенесшейся в студию. Алан уже протянул руку, чтобы дотронуться до великолепной груди, как вдруг очнулся и с трудом перевел дыхание.
Некоторое время он продолжал лежать без движения, пытаясь определить, что же прогнало сон. Наконец он сел на кровати и только тогда обнаружил, что в спальне есть кто-то еще. На фоне окна, освещенного первыми предрассветными лучами, выделялся силуэт девушки, сидящей на диване. Она подтянула ноги к груди и обхватила их руками. Мечты Алана о хозяйке дома сыграли с ним злую шутку, и простыня между его ног мгновенно приподнялась, так что ему пришлось поспешно согнуть колени, чтобы скрыть этот факт.
– Изабель? – почти шепотом окликнул он.
Девушка у окна повернулась в его сторону. Оказалось, что на ней надета лишь длинная мужская рубашка, свисавшая чуть ли не до колен. Но, кем бы ни была его гостья, при первых же звуках ее голоса Алан понял, что это не Изабель.
– Ты кажешься мне очень славным, – заговорила незнакомка. – И наверняка уговоришь ее заняться этой работой. Уже скоро запоют утренние птицы, а она всё еще наверху и продолжает делать множество набросков.
Несмотря на ее очевидную молодость, голос девушки оказался более хриплым, чем у Изабель, и в нем звучала едва заметная ирония. Алан повнимательнее рассмотрел силуэт. Фигура незнакомки была ниже и стройнее, чем у Иззи, почти мальчишеская.
– Кто ты? – спросил он.
Девушка продолжала говорить, совершенно не обращая внимания на его вопрос.
– Я бы посоветовала тебе использовать в книге черно-белые рисунки – для Изабель это было бы намного проще, – но, должна признать, я немного эгоистична и хотела бы увидеть несколько новых лиц. Я чувствую себя одинокой.
Алан почти не прислушивался к ее словам.
– Я считал, что Изабель живет здесь одна, – произнес он.
– Так оно и есть. Только она и ее искусство.
– Тогда кто ты такая? И что ты делаешь в моей спальне?
Его мечты об Изабель отступили на задний план. Теперь он только хотел выяснить, что делает эта девушка-подросток посреди ночи в его комнате. Нежданная гостья уперлась локтем в колено, обхватила ладонью подбородок и слегка запрокинула голову. Эта поза показалась Алану смутно знакомой, но он не сумел вспомнить, где мог видеть ее.
– Неужели ты никогда не интересовался, почему она так внезапно и резко изменила стиль своих работ? – спросила незнакомка.
– Всё, что меня сейчас интересует, – это кто ты такая и зачем пришла в мою комнату.
– Ну, не будь таким скучным, – протянула она, и легкая насмешка в ее голосе перешла в негромкий смех.
Алан почувствовал себя загнанным в ловушку. Под простыней на нем не было никакой одежды.
– Ты не находишь, что Изабель стала еще более очаровательной?
– Да. Это...
– Не стоит говорить об этом вслух. Ты не первый, кто поддался ее чарам и скорее всего не станешь последним. Но все отступают перед ее тайной.
– Тайной? – повторил Алан.
Да, в Изабель чувствовалась некоторая таинственность – она всегда была ей присуща, но он предпочел бы назвать эту черту ее характера загадочностью. Слово «таинственность» больше подходило полуобнаженной девушке, присутствующей сейчас в его спальне. Теперь, когда в комнате становилось всё светлее, он убедился, что мужская рубашка действительно являлась единственным предметом одежды на ней и застегнута она была слишком небрежно.
– Если у тебя серьезные намерения, – сказала незнакомка, – спроси у нее о Рашкине.
– Какие намерения?
Девушка спустила ноги на пол и наклонилась вперед, теперь ее подбородок опирался на обе ладони.
– Я не ребенок, – ответила она. – Не стоит притворяться. Я знаю, что ты мечтал о ней во сне сегодня ночью. И мне известно, что находится у мужчины между ног и куда он жаждет проникнуть. – Алан вспыхнул.
– Кто ты такая? – настойчиво повторил он свой вопрос.
Девушка поднялась и распахнула оказавшееся незапертым окно. Вечером Алан и не подумал проверить задвижку.
– Просто вспомни о том, чего ты не знаешь или не понимаешь, – это не принесет особого вреда.
– Сейчас я хочу понять только...
– И этого может быть достаточно, чтобы тебя отпугнуть.
Алан почувствовал, что еще немного, и он выйдет из себя. Он предпочел некоторое время помолчать, глубоко вдохнул, потом неторопливо выпустил воздух. Холодный ветерок, ворвавшийся в открытое окно, превратил его дыхание в пар. Но девушка, казалось, совершенно не замечала холода.
– Зачем ты мне об этом рассказываешь? – спросил он.
Незнакомка улыбнулась:
– Ну наконец-то хоть один разумный вопрос за всё утро.
Алан молча ждал, но она не стала продолжать.
– Ты не намерена на него отвечать? – наконец заговорил он.
Девушка покачала головой.
– Ты собираешься оставаться у окна и замерзнуть насмерть?
– Мне не холодно.
Девушка перешагнула через подоконник и ступила на мокрую траву. Алан хотел было встать, но вовремя вспомнил, что совершенно не одет.
– Не забудь спросить у нее насчет Рашкина. Ты ведь знаешь, кто это такой?
Алан кивнул. Это в память о Рашкине Изабель назвала свой дом «Ферма Аджани». Он натянул на себя простыню и обернул ее вокруг туловища наподобие длинной юбки. Только тогда Алан решился встать с кровати. Но к тому времени, когда он подошел к окну, девушка уже оказалась на лужайке и танцевала там босиком на влажной от дождя траве, не по размеру большая рубашка развевалась вокруг ее стройной фигурки.
– Но я до сих пор не узнал, кто ты, – окликнул он незнакомку.
Она обернулась с усмешкой на губах.
– Я же Козетта, – сказала она. – Дикарка, созданная Изабель.
С этими словами она исчезла, пробежав по лужайке, ее длинные ноги напомнили о резвящемся жеребенке, а распущенные рыжие волосы метались по спине и отсвечивали розовыми бликами первых лучей восходящего солнца. Через несколько мгновений от нее осталась только едва заметная цепочка следов на траве.
– Козетта, – задумчиво повторил Алан.
Теперь он понял, почему ее поза показалась такой знакомой. Эта девушка производила впечатление двойника той, что послужила Изабель моделью для картины «Дикарка»; полотно и сейчас висело в Детском фонде Ньюфорда. Конечно, Козетта намного моложе, но сходство было настолько поразительным, что она вполне могла сойти за родственницу той модели. Возможно, это ее дочь. Это послужило бы достаточно разумным объяснением сходства, но не проливало свет на другую загадку: как она оказалась в его комнате? Всё это напоминало тщательно продуманную шараду, рассчитанную на гостя: одежда, похожая на одежду персонажа картины, и все эти загадочные разговоры о нем и Изабель, о ее бывшем наставнике.
С личностью Рашкина действительно было связано что-то странное – то ли скандал, то ли некая тайна. Пока Алан пытался вспомнить, что именно, ему на ум пришло нечто совершенно поразительное. В одной из историй Кэти, послужившей основой для картины, девочку действительно звали Козеттой; она убежала в джунгли с волчьей стаей и больше не вернулась к людям.
Значит, даже имя позаимствовано из сказки. Но зачем? Какой в этом смысл?
Алан продолжал смотреть на лужайку, пока не задрожал от холода. Тогда он захлопнул окно и вернулся в постель. Он собирался только согреться под одеялом, а потом встать и одеться. Но, запутавшись во множестве вопросов, вертевшихся в его голове после странного утреннего визита, он снова заснул.