Вот и теперь Альфи, едва проспавшись после предыдущего загула, был ласково выпровожен стражником на улицу. На улице он получил традиционный пинок под зад, и тяжело вздыхая о влажном соломенном тюфяке в своей любимой южной камере тюрьмы, добрел до ближайшей таверны, где в окружении любопытной молодежи успокоил душевную тревогу и общее недомогание несколькими кружками пива. Таверна эта принадлежала Тихому Дому, имперские шпики захаживать сюда опасались, да и прочий люд не очень-то жаловал, и собирались здесь в основном такие же солдаты ночной армии Вивлена, для того чтобы перекусить, отдохнуть или обсудить насущные дела.
После того, как душевный недуг отступил, Альфи умял большую миску чечевицы, запивая пивом, а насытившись, развалился на лавке и предался воспоминаниям.
– Так вот, о чем это я? Ага… Всю ночь мы просидели в вонючей яме, а наутро пришел капрал Буги, старый хрен, еще из тех, значит, что при покойном Вильгельме карателями на Бриуль ходили. Они там столько детишков и баб сельских в смоле сварили, что сам Джайллар месте со своими свиньями от зависти хвосты грызли. Ну, как увидел я его, так и подумал – все, хана тебе Заноза. Закончен твой славный путь. А на мне под курткой кольчуга дорогая, по два кольца сплетенная. Кольчуге той цена в десять карат серебром была, я ее с мертвого винтирского вельможи стащил, когда обоз у Кленового моста брали, ну это еще в то время как я в помощниках у Вернона Крапивы ходил. Еле ноги унесли от того моста, поскольку сел нам на хвост сам Рамис Три Денежки. Половину бойцов потеряли… Так вот та кольчуга мне на память и осталась. А тут, понимаешь, сижу в яме, снизу жижа и черви, сверху каратели… Эх, совсем в горле пересохло! – Альфи требовательно пощелкал пальцами. Один из мальчишек бегом бросился к стойке и также бегом вернулся обратно, неся две пенящиеся кружки. Альфи одним духом ополовинил кружку, вытер ладонью усы и вдруг замер, уставившись выпученными глазами на дверь таверны. Сидящие рядом с ним мальчишки испуганно переглянулись и повернули головы.
У порога стоял высокий воин в длинном дорожном плаще. Он не спеша стягивал перчатки, при этом внимательно вглядывался в лица присутствующих. Альфи осторожно поставил кружку на стол и махнул рукой своему окружению.
– Так, брысь отсюда…
Мальчишки, настороженно поглядывая на вошедшего, поспешно разбрелись кто куда. Остальные посетители таверны, в основном мелкие воры из предместий и перекупщики, никакого внимания на рослого воина не обратили. Воин, позвякивая шпорами, неспешно проследовал через весь зал к столу. Проходя мимо Альфи, он чуть повернул голову и едва заметным жестом указал на стол. Альфи, скривив лицо, нехотя поднялся и последовал за ним. Воин присел на скамью, посмотрел в сторону хозяина и показал ему два пальца. Альфи опустился напротив и подергав себя за кончик уса, хрипло рассмеялся. Воин посмотрел на него с некоторым недоумением.
– А выгляжу смешным, Заноза? Или у тебя это от страха? Кстати, рад видеть тебя в добром здравии…
Альфи тревожно засопел носом и негромко ответил:
– Если ты думаешь, что я отвечу тебе тем же, то ты ошибаешься, Птица-Лезвие…
– Ну, на твою любезность я вовсе не рассчитывал, Заноза.
Мальчишка из прислуги принес две кружки пива. Аттон заглянул в кружку, поводил носом и недовольно пробурчал:
– А пиво на этом берегу Диа по-прежнему паршивое. – Он схватил мальчишку за рукав и добавил, – скажи хозяину, пусть нальет мне хорошего темного пива, из тех бочек, что ему привозят с того берега реки.
Он подвинул кружки к Альфи.
– Пей. Я в последнее время пил только воду. Все ждал, когда же наконец доберусь до пивоварен Атегатта. Ты не можешь себе представить, Альфи, какую гадость льют на юге.
– Представь себе, Птица-Лезвие, могу. Хотелось бы мне еще полюбопытствовать, какими судьбами тебя занесло в столицу?
– О да. Я ищу одного человека, Альфи. И надеюсь на твою помощь.
– А вот это зря, Птица-Лезвие. С чего это ты решил, что я стану тебе помогать? Ты убил Вернона Крапиву. Ты убил Ирэн. Кстати, Малена так и жаждет твоей крови. Она поклялась отомстить за сестру, и думаю, что вряд ли отступится, пока не прикончит тебя.
Аттон задумчиво покачал головой.
– Послушай, Заноза. Я не нарушал законов Тихого Дома. Я убил их, потому что защищал собственную жизнь. Если Малена хочет мести – это ее личное дело, но ведь ты прекрасно знаешь, что я убью ее, как только она попытается привести свои планы в жизнь.
Альфи допил пиво и откинулся на спинку.
– Ты не можешь говорить о законах Тихого Дома, потому что всегда был по другую сторону. Эти законы на тебя не распространяются. В Вивлене тебе не дадут спокойно сделать то, что ты задумал, потому что ты наш враг.
– Мне плевать на ваши законы, Альфи, равно как и на все остальные законы тоже. Я делал, делаю и буду делать только то, что захочу. Вы не могли мне помешать ранее, не сможете и теперь, хотя думаю, что и не станете.
Альфи, глядя Аттону в лицо, хмыкнул и произнес:
– Возможно, что ты действительно величайший воин на этих землях, по крайней мере, так считает Большая Ма. Возможно. Но ты зря приехал в Вивлен, Птица-Лезвие. Зря.
– Не думаю, Альфи. К тому же, это не тебе решать. Насколько я знаю, ты так и не выбился в генералы ночного города, а потому держи свое мнение при себе. Мне необходимо встретится с Дочерью Мантикоры, и пусть она решает этот вопрос. И ты проводишь меня к ней.
Альфи поморщился, покачал головой и приготовился встать. Аттон неуловимым движением прихватил его за пояс и резко дернул вниз. Альфи пошатнулся, взмахнул руками и плашмя рухнул на стол. Аттон взмахнул тяжелым боевым ножом и пригвоздил кожаный ворот рубахи к столешнице. Посетители таверны, встревожено глядя на них, поднимались со своих мест. В руках замелькала сталь. Аттон сделал предостерегающий жест:
– Все! Мы уже уходим. Правда, Альфи? – Он нащупал на поясе Занозы длинный узкий кинжал и ловко вытащил его.
Заноза прохрипел что-то невнятное.
– Вот видите, он согласен.
Аттон вырвал нож, перевернул Занозу на спину и столкнул его со стола на пол.
– Все, поднимайся, мы уходим.
Глава 49
Тяжело дыша и незлобно поругивая холодную осень, двое охотников поднимались вверх по склону горы. Размытая дождями тропа петляла между корней, с низких причудливо изогнутых деревьев свисали мокрые лохмотья мха, и идущему первым охотнику приходилось то и дело останавливаться и расчищать путь. Небо сплошь покрывали серые низкие тучи, вдоль скал нависших над тропой тянулись полосы тумана, а потому здесь, на склоне среди деревьев царил стылый полумрак.
– Долго еще плестись?
Второй охотник, совсем еще мальчишка, хмуря измученное бледное лицо, остановился и сбросил в грязь связанные за хвосты тушки горных лемуров. Первый охотник, коренастый бородач средних лет, оглянулся через плечо и указал на вершину.
– Там еще две. И вдоль тропы пару. Говорил же Тииру, что высоко слишком забрались, да что теперь… Засветло не успеем уже. Заночевать придется, а тут до Языка совсем рукой подать. Плохо это…
– Послушай, дядя, а для чего же вы тогда ему пять колец отдали? Ведь он мошенник, об этом все говорят…
Бородач привалился спиной к корням и посмотрел на племянника.
– Много ты понимаешь, умник. Ловушки нынче дороги, а мех-то, сам знаешь, как берут. А Тиир хоть и мошенник, а земли эти получше любого из стариков знает. По долинам зверья совсем не осталось, а здесь, да еще и такими ловушками… Мы вон уже сколько взяли? Семь, восемь? Продадим, свадьбу твоей сестре справим, всем на зависть… Вот на змею бы не напороться…
Бородач быстро коснулся пальцами переносицы и пробурчал под нос молитву. Его племянник тревожно огляделся.