— Мои поздравления. Отличные работы.
Мариан рассмеялась:
— Слишком красивые и дорогие для вигатцев.
— Действительно, галерея, подобная вашей, здесь… Я не совсем понимаю, как…
— Комиссар, я не настолько наивна и умею вести дела. Эта выставка — лишь приманка. На следующей я покажу гравюры — само собой, высокохудожественные, — но намного более доступные.
— Остается лишь пожелать вам успеха.
— Спасибо. Можно узнать, какая картина вам особенно понравилась?
— Да, но если вы думаете уговорить меня на покупку, то лишь зря теряете время. Я не в состоянии осилить…
Мариан рассмеялась.
— Я задала вопрос не без задней мысли, это правда, но только с целью получше вас узнать. Полагаю, я многое могу понять о мужчине, зная, какие художники ему нравятся и какие книги он читает.
— Знавал я одного мафиози — тот порешил человек сорок. Рыдал от умиления перед картинами Ван Гога.
— Ну же, комиссар, не язвите. Ответьте на мой вопрос, прошу вас.
— Ладно. Картина Донги и работа Пиранделло. В равной степени. Не знаю, которую выбрать.
Мариан бросила на него взгляд, сощурив свои огромные глаза-маяки.
— А вы знаток.
Прозвучало не как вопрос, а как утверждение.
— Не то чтобы знаток. Немного разбираюсь, это да.
— Отлично разбираетесь. Признайтесь, у вас дома что-то висит?
— Да, но ничего значительного.
— Вы женаты?
— Нет, я живу один.
— Пригласите меня как-нибудь посмотреть на свои сокровища?
— Охотно. А вы?
— Я — что?
— Вы замужем?
Мариан скривила красивые алые губки.
— Была, развелась пять лет назад.
— Но как вы оказались в Вигате?
— А я местная! Родители перебрались в Милан, когда мне было два года, а брату Энрико — четыре. Энрико вернулся сюда через пару лет после защиты диплома, он владеет соляной шахтой близ Сикудианы.
— А вы почему вернулись?
— Энрико и его жена очень настаивали… У меня был тяжелый период после того, как муж…
— У вас нет детей?
— Нет.
— Почему вы решили открыть галерею в Вигате?
— Чтобы чем-нибудь себя занять. Между прочим, у меня неплохой опыт. Когда я была замужем, держала две небольшие галереи, одну в Милане, а другую — в Брешии.
Вошли, озираясь, будто ожидали нападения, мужчина и женщина лет пятидесяти.
— Сколько платить? — спросил с порога мужчина.
— Вход свободный, — ответила Мариан.
Мужчина шепнул что-то на ухо женщине. Та — ему. Потом он заявил:
— До свидания.
Парочка развернулась и вышла за дверь. Монтальбано и Мариан дружно расхохотались.
Спустя полчаса комиссар тоже покинул галерею, условившись с Мариан, что завтра в восемь вечера заедет за ней и они поужинают вместе.
Вечер был погожим, так что комиссар накрыл на стол на веранде и доел оставшуюся с обеда запеканку. Потом закурил и стал смотреть на море.
Наверняка после утренней размолвки Ливия не перезвонит — будет хранить молчание не меньше суток, чтобы показать, насколько она обижена.
Ни читать, ни смотреть телевизор ему не хотелось. А хотелось просто сидеть вот так и ни о чем не думать.
Затея безнадежная, потому что мозг, не желая пребывать в праздности, начинает заваливать тебя сотнями тысяч мыслей, высверкивающими одна за другой, как огни фотовспышки.
Сон про гроб. Инициалы Бонетти-Альдериги, вышитые на саване. Картина Донги. Катарелла с его латынью. Ливия, которая не узнала его по голосу. Картина Пиранделло. Мариан.
Кстати, Мариан.
Почему он сразу согласился, когда она предложила поужинать вместе? Лет двадцать назад он бы ответил иначе, наверняка бы отказался, да еще и съязвил бы.
Может быть, трудно отказать такой красивой и элегантной женщине? Но разве он не отказывал женщинам намного красивее Мариан?
Это означает лишь одно: в силу возраста его характер претерпел изменения. Истина заключалась в том, что теперь он все чаще ощущал груз одиночества, усталость от одиночества, горечь одиночества.
Он отлично понимал, что порой засиживается на веранде за сигаретой и стаканом виски вовсе не от бессонницы, а потому что ему тягостна мысль о том, что придется ложиться спать одному.
Хочется, чтобы под боком была Ливия, а если не Ливия, то сойдет и любая другая красивая женщина.
Самое любопытное — в этом желании не было ничего сексуального, он хотел лишь ощутить рядом с собой тепло другого тела. Вспомнил название одного фильма, выражавшее как раз это самое желание: «Я только хотел полежать с ней рядом» [6].
По существу, и друзей, которых можно было бы назвать настоящими, у него не было. Таких, с которыми делятся сокровенным, которым рассказывают самые тайные мысли… Конечно, Фацио и Ауджелло можно считать друзьями, но и они не принадлежали к этой категории.
6
Комедия режиссера Эудженио Каппуччо (2004); в российском прокате фильм шел под названием «Я только хотел положиться на тебя».