— Чем побалуешь?
— Всем, что прикажете.
Приказал и получил. Возможно, переусердствовал с размером порций и повторными заказами. В конце трапезы еле поднялся со стула.
Так что пришлось прогуляться до самого конца мола, с трудом переставляя ноги.
Великолепный трехмачтовик, который ранним утром направлялся в порт, был пришвартован там, где каждый день в восемь вечера вставал почтовый катер. Очевидно, он собирался отчалить до этого времени.
Двое матросов, вооружившись ведром и щетками, драили палубу. Больше никого не видно — ни членов экипажа, ни пассажиров. На корме выведено имя парусника — «Верушка». Комиссар не смог узнать поднятого на нем флага. А впрочем, много ли яхт итальянских богатеев плавает под родным флагом? Комиссар смутно вспомнил о некой Верушке, знаменитой манекенщице.
Как обычно, уселся на плоский камень у маяка и закурил.
Заметил, что на камне, ближе к воде, застыл краб, впившись в комиссара взглядом.
Неужели все годы это был один и тот же краб? Иногда Монтальбано баловался, кидая в того галькой.
А может быть, в этом крабовом семействе краб-отец наставлял краба-сына:
— Слушай, малыш, сюда почти каждый день после обеда приходит комиссар Монтальбано, ему нравится играть с нами. Ты уж потерпи, пусть он немного развеется, это всего лишь безобидный чудак-одиночка.
Комиссар взглянул крабу в глаза и ответил:
— Спасибо, дружище, что-то у меня нет настроения.
Краб шевельнулся и, ковыляя бочком, скрылся под водой.
А комиссар так бы и сидел тут до самого заката.
Но надо было возвращаться в контору. Вздохнув, он встал и двинулся в обратный путь.
Проходя мимо трапа трехмачтовика, приметил, что рядом остановились три машины — такси. Наверно, пассажирам пришла охота посетить греческие храмы.
После обеда комиссар чуть не умер от скуки, подписывая бесполезные бумаги. Дело это никак нельзя было задвинуть — не из чувства долга, а потому, что он знал, чем грозит пропустить хотя бы одну бумагу: на ее месте моментально возникнут две — требование разъяснений по поводу неподписания предыдущего документа и его копия (на случай, если он вдруг не получил первый экземпляр).
К семи вечера явился расстроенный Фацио: вернулся с охоты с пустым ягдташем.
— Комиссар, я собрал сведения о Лоредане Ди Марте.
— Выкладывай.
— Их немного. Девичья фамилия — Ла Рокка, отца звали Джузеппе, мать — Катерина Силечи, родилась в…
Его опять понесло. Не ровен час, выдаст вслух полное персональное досье. Если сразу не остановить, дойдет и до прапрадедов. Комиссар угрожающе посмотрел на подчиненного.
— Стоп. Предупреждаю: если не прекратишь сейчас же, клянусь, я…
— Простите. Больше не буду. Я говорил, что Лоредана, прежде чем выйти за Ди Марту, была с пятнадцати лет помолвлена с неким Кармело Савастано, беспутным проходимцем, ни кола ни двора, но девушка была от него без ума.
— Как же случилось, что она бросила его ради Ди Марты?
Фацио пожал плечами.
— Без понятия. Но ходят слухи.
— Какие?
— Что Ди Марта обставил это дельце с Савастано.
— Поясни-ка. Он велел Савастано отступиться?
— Так говорят.
— И Савастано согласился?
— А то.
— Разумеется, за внушительную сумму.
— Вряд ли он уступил ее просто так, за красивые слова.
— В общем, если можно так выразиться, Ди Марта купил Лоредану. А что про нее толкуют в городе?
— Никаких сплетен. Все говорят, что она порядочная девушка. Ведет себя хорошо. Из дому выходит только с мужем или чтобы навестить подругу.
— А эту как зовут, узнал?
— Да. Валерия Бонифачо. Живет в особнячке на Виа Палермо, 28.
— Замужем?
— Да. За капитаном дальнего плавания. Тот месяцами в рейсах, почти не бывает в Вигате.
— Так, значит, это было настоящее вооруженное ограбление?
— Похоже на то.
— Надо поймать вора.
— Это будет нелегко.
— Я тоже так думаю.
Как только Фацио вышел, комиссару пришла в голову одна идея.
Он позвонил своей горничной Аделине.
— Что такое, синьор комиссар? Или стряслось чего?
— Ничего, Аделина, не волнуйся. Мне надо переговорить с твоим сыном Паскуале.
— Его дома нету. Как придет, скажу, что вы звонили.
— Нет, Аделина, я уже ухожу с работы, а вечером меня не будет в Маринелле. Пусть звонит завтра с утра сюда, в комиссариат.
— Как скажете.
Паскуале — вор-домушник со стажем — частенько сиживал за решеткой. Монтальбано был крестным отцом его первенца, и Паскуале в знак признательности назвал сына Сальво. Иногда он снабжал комиссара разными сведениями, когда тот об этом просил.