Я заколебалась. "Донован?" спросила я.
Взгляд Адриана переместился на окно, выражение его лица омрачилось. "Донован в коме", — тихо сказал он. "У него ожоги третьей степени. Он жив, но… они не уверены, что он очнется".
Странная смесь грусти и облегчения охватила меня. Все было непросто, поступок Донована был непростительным, но какая-то часть меня все еще оплакивала человека, которого, как мне казалось, я когда-то знала.
Рука Адриана обхватила мою, его хватка была твердой и в то же время нежной. "Я бы убил его, если бы не было важнее вытащить тебя", — признался он, понизив голос. "Но теперь… независимо от того, что произойдет, Донован для меня мертв. То, что мы братья, прощает некоторые вещи, но не это. Не тогда, когда дело касается тебя".
Я выдохнула, пытаясь осмыслить его слова. "Адриан, мне не нравится…"
"Ты не можешь встать между нами, Сиенна", — решительно сказал он. "Это будет означать, что ты на равных с ним. А это не так. Ты всегда будешь первой. Над Донованом. Над хоккеем. Над собой. Всегда только ты".
В тот момент, когда он наклонился, чтобы поцеловать меня, все остальное исчезло. Остались только мы и непоколебимая уверенность в его словах. В его поцелуе я нашла обещание, заявление о том, что, несмотря ни на что, я — его приоритет. И это значило для меня больше, чем что-либо другое.
Резкий вход доктора в палату ненадолго прервал наш интимный момент. Он посмотрел на меня с профессиональной улыбкой: "Мисс Робертс…" Он опустил взгляд на металлический планшет. "Ах, да. Пожар. Вам повезло. Вы надышались дымом, но ваш муж подоспел как раз вовремя".
Я не могла не взглянуть на Адриана, пораженная словом "муж". Однако Адриан, казалось, не был обеспокоен ошибкой врача, его внимание было сосредоточено исключительно на его словах.
"Мы сможем выписать вас сегодня днем, если анализы будут в норме", — сказал он. Затем, повернувшись к Адриану, он переключился с клинического на восторженный тон. "Эй, вы ведь Адриан Виндзор? Пару лет назад "Чайки" задрафтовали вас первым, верно?"
Адриан отрывисто кивнул, выражение его лица не изменилось. Было ясно, что он не хочет вступать в светскую беседу, особенно сейчас.
Доктор, казалось, не замечая незаинтересованности Адриана, улыбнулся. "Я наблюдал за вашей игрой, вы блестящий стратег".
Я бросила взгляд на Адриана.
Адриан издал покорный вздох и повернулся к доктору. "Спасибо", — произнес он вежливым, но заметно скованным тоном.
Когда доктор ушел, Адриан снова повернулся ко мне.
"Если ты согласна, нам нужно еще раз пройтись по магазинам", — сказал он. "Платье, которое мы купили для маскарада, наверное, пепельное".
Мои глаза расширились от удивления. "Маскарад… Я и забыла об этом", — сказала я, слегка сжав его руку. Так много всего нужно было обдумать. "Дом?"
Адриан, казалось, не удивился такому напоминанию. "Они уже перестраиваются", — спокойно ответил он. "Пока что я снял для нас хороший коттедж недалеко от кампуса. У меня есть команда, которая разбирается с тем, что нужно заменить". Его голос был ровным и успокаивающим.
"А как же моя форма для Крествуда?" — спросила я, немного обеспокоенная. спросила я, немного обеспокоенная.
"Об этом я тоже позаботился", — ответил Адриан. "Я сшил для тебя новую форму, так что ты будешь готова к возвращению, когда почувствуешь себя готовой".
"Моя стипендия?" неуверенно спросила я.
Адриан уверенно кивнул. "У меня был разговор с Вествудом. Все улажено. Ты все еще получаешь свою стипендию".
Волна облегчения нахлынула на меня, и я не могла не улыбнуться. "Спасибо", — тихо пробормотала я.
Адриан наклонился ближе, его голос понизился до нежного шепота. "Я всегда буду заботиться о тебе, Сиенна", — заверил он меня.
"Я знаю, что будешь", — сказала я, проводя подушечкой пальца по его острым скулам. "Я люблю тебя".
"Я люблю тебя", — пробормотал он, притягивая меня к себе для очередного поцелуя. "И всегда буду". Он отстранился, чтобы посмотреть на меня. "Ссоримся ли мы, делаешь ли ты что-то, что выводит меня из себя, ненавидишь ли ты меня — ты не сможешь меня отпугнуть. Ты моя. Ты всегда будешь моей. Так что, если есть проблемы, поговори со мной об этом. Скажи мне, что не так, чтобы я мог это исправить".
"А если ты не сможешь это исправить?" спросила я.
"Я могу исправить все, что угодно", — сказал он. "Ради тебя я готов горы свернуть".
Я прикусила нижнюю губу, позволяя себе поверить ему.
Адриан не был Донованом.
Более того, я была хорошей девушкой. Я не лгала, когда говорила Доновану, что никто не сможет полюбить Адриана так, как я. И теперь никто не сможет.