Влад прикинул, сколько стоит алюминий, с килограммчик, если его получить по местным технологиям, и понял, что вкладывать будет теперь только в глинозем. Сумма получилась запредельная и по весу в золоте была чуть меньше полутоны.
Но вопрос с языкознанием надо было решать. Пришлось дать на лапу. В буквальном смысле. Влад достал медвежью лапу и обменял на право совершить действо. Что-то там было, в этих лапах, раз ее чуть не вырвали у Влада вместе с руками.
Оказалось, для свершения обряда еще нужен петух. Но тут женская логика вновь поставила в тупик рациональный мужской мозг. Непоследовательная женщина обменяла трехсотграммовый слиток самородного серебра на петуха! Влад запретил себе думать на эту тему. Так можно и мозгом свихнуться. Честно говоря, у него в голове местная система ценностей уже начала превращаться в кашу.
С языкознанием происходил обратный процесс. Из непонятной каши выкристаллизовалось четкое знание предмета.
Колдунья провела ритуал. Опять брызнула кровь. Влад при этом поежился, и ему в голову полезли всякие неприятные мысли. Почему при каждом серьезном ритуале требуется пролитие крови? Почему нужно платить за прогресс жизнями? Это норма для летчиков-испытателей и химиков-любителей, но постановка такого процесса на поток обозначала очень не радужные перспективы для человечества в целом.
Голова закружилась, мускулы стали ватными, ноги подкосились, и Влад с тяжелым охом присел на каменную скамью в доме дровосека. Голова гудела и нестерпимо раскалывалась. Неуловимый шепот раздражающим многоголосьем разрывал сознание.
— Кровавая и поганая штука ваша магия. Что ни сделай — нужно кого-нибудь принести в жертву. А уж как плохо-то после нее, что просто туши свет. Понятно, почему всех магов на ноль помножили. — Влад сам не заметил, как озвучил то, что думал. На языке аборигенов. Магов он имел в виду из своего мира, но присутствующие его поняли буквально. Единственно, выражение "помножить на ноль" восприняли несколько в ином ключе. В Средневековье весьма слабо представляли, что такое умножение, и еще меньше, что значит ноль. В ходу был больше прямой счет.
— Да-а-а, — согласно протянула колдунья, внимательно отслеживая состояние пациента. — Магия, может, моя и поганая — зато работает. Вон как заговорил по-нашему. Как тут и вырос. И ты точно сказал, хороший маг приумножает свое состояние быстро. Если бы я была сильной колдуньей, подалась бы на север. А не колдовала над непонятными чужеземцами простейшие заклинания языкознания. Купалась бы я на севере в роскоши и думать не думала про всех этих эльфов.
В затуманенной голове Влада, тем не менее, еще один кирпичик местного мироздания лег в описание мира Ванахейм. Но по тону голоса он понял, что ведьма обиделась. Слова насчет поганой магии она, по ходу, отнесла на себя.
— Ты хорошая колдунья. Это мне погано. Ты получишь достойную плату, и никто тебя больше не посмеет обидеть!
Только сейчас Влад понял, что говорит на этом языке без напряжения. Он минут десять изучал свой фонетический запас, пытаясь про себя произнести отдельные слова. Затем Влад начал вспоминать те стихи, которые когда-либо знал, и, благодаря обостренной "живой водой" памяти, пытался перевести их на местный вариант старонорвежского. Он осознал, что теперь даже думать на нем может! Переводимые слова поизносились легко и просто, поднимая на лету рифму.
Влад перешел к пословицам, сложным идиомами и устойчивыми выражениями, но и тогда при попытке их внутренне проговорить просто сами собой подбирались синонимы. Однако были и исключения.
Мат не переводился.
То есть даже мысли с матерными оборотами автоматически шли русскими в части сильных выражений. Этот момент однозначно приговаривал все местные языки к тотальной и беспощадной экспансии "русского командного", как более энергетически насыщенного.
Воспрявший духом, глотнув из почти опустевшей фляжки живой воды, Влад кликнул сына дровосека.
— Орфейг! А ну-ка, малый, просыпайся. Вставай! Отец за тебя жизнь отдал, но если ты и дальше будешь так сиднем сидеть, получается, что он это совсем зря сделал. У него судьба была — дать тебе жизнь, и жизнь подарить снова, и клянусь Маниту, он сделал это хорошо. Не у каждого сына есть такой отец. Ты можешь гордиться им. Но ты хочешь отомстить за его смерть? Должно мстить за друзей и родных, а не плакать бесплодно!
Вставший Орфейг не смог вымолвить не слова. Его горло издало хриплое рычание, а руки сжались в кулаки до побелевших пальцев. Он кивнул в знак согласия.
— Гони сюда старосту. Чем быстрее приведешь — тем раньше свершится месть.
Итак, Орфейг, наконец, привел упиравшегося старосту к дому дровосека, вокруг которого собралась уже приличная толпа. Сегодня деревня не вышла на работу. Все ждали, чем закончится развитие ситуации. Раздирающие деревню силы были ясны как день. С одной стороны, невнятный пришелец, с его обещаниями рая, с другой стороны — староста.
А вот старосту все устраивало, и никуда он не торопился. Текущее положение дел ему было привычно, и всякая ломка текущего уклада, как и у любого пожилого человека, вызывало тотальное неприятие, невзирая даже на здравый смысл. Если бы не жуткая казнь шестерых человек на глазах у деревенских — у Влада вообще шансов бы сдвинуть его с места не было. Но кровь требовала к ответу, казненные были не из последних людей в деревне.
Влад предложил следующее решение — он идет вместе с деревенскими к обиталищу лешего, там свершает правосудие, после этого вся деревня уходит в телепорт.
Староста уперся, что никто никуда не пойдет, пока вира не будет уплачена. Влад задал вопрос — а в чем должна быть вира? Хитрый старикашка стал говорить про мешок рубинов, который должен стать платой. На меньшее он не согласен. Вот и мешок, держите, пан конунг.
Переговоры зашли в тупик, и их явно загнал туда хитрый старик, который решил не ловить журавлей в небе, а удержать синицу в руке. Если три часа назад, под ярким воздействием от казни он и был на что-то готов, то теперь опять закостенел и воспринимал текущую реальность как константу.
Влад совершенно не представлял, как ему допрашивать кусок сгнившего полена, и, тем более, как стребовать с него виру.
Было еще два варианта. Первый — это грохнуть прямо сейчас старосту и попытаться захватить власть. Но при таком раскладе селяне могли и их грохнуть без долгих разговоров. Влад трезво оценивал боевые возможности свои и Жэки, причем в таком уравнении Наталья шла со знаком минус. Боец в этой ситуации она была никакой.
Второй вариант — начать громкую бузу, обвинив старосту в затягивании дела и пособничестве эльфам. Эта была сложная многоходовка с неясным эндшпилем, ритуальными схватками и византийскими интригами. Деревня в этом случае разваливалась на два и более противоборствующих лагеря. На стороне Влада вставало большинство деревни, местный люмпен, которым, в принципе, терять было нечего, а от перемены места жительства могло резко повыситься благосостояние. Этот вариант тоже не проходил, потому что на выходе Владу была нужна более-менее цельная деревня, с функционирующим административным аппаратом, без гражданской войны и кровавых обид и мести до могилы.
Просто забрать часть деревни в портал Влад теперь не мог. Ведь он пообещал разобраться с лешим — но не мог этого сделать, обрекая оставшихся на верную смерть от лап эльфийских карателей.
Но в то же время — если стребовать виру, старосте деваться некуда, придется двигать в портал. Всем табором.
Вспомнив бессмертный фильм "Экипаж", Влад вскинул мешок и почти дословно привел фразу перед взлетом.
— Викинги! Наш путь тяжел и почти невозможен! Оставаться же — смерть! Отсюда вывод — будем уходить! Есть ли в селении отважные охотники, готовые рискнуть и спросить ответ с духа леса?
На призыв вышло семеро ловких мужиков. В их одежде наблюдались элементы звериных шкур, клыков и когтей, а на левой руке были наручи, с головой выдававшие опытных лучников. Они явно были не новичками в охотничьем деле.