— А… Послушай, а не уехать ли и нам?
— Мы уже не так молоды, Гастон, — сказала жена, пожав плечами. — И потом… оставить все это? Нет! Нам слишком дорогой ценой досталось это! Я никуда не поеду. И если нам суждено умереть, я хочу умереть дома.
Затем, немного помолчав, она добавила:
— Но ты можешь уехать, если хочешь.
— Нет, — сказал он, покачав головой. — Мы с тобой в одной упряжке. Будь что будет!
Юбер еще спал после тяжелого вчерашнего дня, когда прибежала жена.
— Юбер! Юбер, проснись!
Он с трудом открыл глаза и проворчал:
— Ну что там?
— Жозе!
— Жозе? Какой Жозе?
— Бероль!
— Он пришел? Скажи ему, что меня нет. Я не хочу его видеть!
— Ты его больше не увидишь!
Она произнесла это таким тоном, что Юбер сразу проснулся.
— Почему я его больше не увижу?
— Потому что он мертв. Его убили сегодня ночью.
Юбер ничего не ответил. Он побледнел и натянул одеяло на голову, как бы пытаясь укрыться от всего мира. Его охватила паника. Он уже чувствовал, как стальной клинок вонзается в его тело, как его сжигает яд, как взрывом его разрывает на мелкие кусочки.
Жена стянула с него одеяло и обомлела, увидев перекошенное от ужаса лицо мужа. Она села на кровать и сурово сказала:
— Все, хватит, Юбер! Ты можешь делать все, что тебе вздумается, а я уезжаю.
— Ты…
— И я вернусь только тогда, когда все успокоится. Я не желаю умирать, как Аскросы!
— Я боюсь…
— Я тоже боюсь.
— Что же делать?
— Не знаю… тебе решать.
— Но что я могу?
— Ты прекрасно знаешь!
— Это невозможно!
— Подумай, Юбер. Остался только Кабрис, и ты ради этого подонка…
— Это еще не значит, что я должен предать его!
— Делай, как знаешь!
— Ну, а если я выдам его?
— Если успеешь!
Она вышла. Оставшись один, Юбер огляделся. Привычная обстановка уже не успокаивала. Самолет, пролетавший высоко в небе, преодолел звуковой барьер, и в доме задрожали стекла. Юбер закричал и вскочил с кровати. Примчалась жена.
— Что случилось?
— Я… я думал… это бомба…
Она с жалостью и отвращением посмотрела на него.
— Ты понимаешь, что сходишь с ума?
— Ты… ты действительно думаешь, что мне нужно пойти к Сервиону?
— Мне кажется, это единственный выход. Собрать тебе вещи?
— Ты… ты так говоришь!
— Хочешь, я пойду с тобой?
— Нет… лучше я сам.
Она с грустью подумала о близкой разлуке.
— Значит, ты любишь меня?
— Ты никогда не замечал этого, — прошептала она, гладя его по плечу. — Глупенький мой… Я надеюсь, они не будут слишком суровы с тобой. Я буду тебя ждать, можешь быть уверен.
— Я верю тебе… Теперь я хочу немного отдохнуть… Я пойду к Сервиону вечером… или завтра утром…
— Тогда я уезжаю в Канны. Можно мне взять машину?
— Теперь она в полном твоем распоряжении.
Услышав шум отъехавшей машины, Юбер принялся складывать вещи. В два чемодана он сложил белье и костюмы, потом открыл тайник, устроенный в стене подвала, и вытащил оттуда деньги, припрятанные как раз на такой случай: несколько тысяч долларов, 50.000 французских франков и пять тысяч швейцарских. С этими сбережениями Юбер надеялся продержаться некоторое время. У него не было ни малейшего желания садиться в тюрьму. Всю эту комедию он разыграл, чтобы усыпить подозрительность жены. Он не питал никаких иллюзий по поводу ее истинных чувств к нему.
Юбер думал только о том, как спасти свою шкуру и прихватить побольше денег. Боясь, что его могут уже разыскивать на вокзалах, он решил отправиться в Ниццу, переночевать там в гостинице, а оттуда уйти в горы, где его никто не будет искать.
Даже не оглянувшись на ресторанчик, который он покидал возможно навсегда, не вспомнив о жене, он сел в автобус, который курсировал между Сен-Рафаэлем и Ниццей. Выйдя из автобуса возле Казино, он почувствовал, что почти избавился от страха.
Он поставил чемоданы на землю, закурил, потом нагнулся за чемоданами и вдруг застыл, как парализованный, в этой нелепой позе. Сигарета выпала изо рта. Рядом с Юбером стояли две женщины, одетые в черное, и смотрели на него. Его охватила безумная паника. Он уже не думал, те ли это старухи, или просто они поджидают кого-то. Он не подумал, что все старухи, живущие в горных деревнях, одеваются в черное. Он был вообще не в состоянии думать. В его голове колоколом звенела навязчивая идея: они убьют меня, они убьют меня, убьют, убьют…
Не обращая внимания на удивленные взгляды людей, он бросил свои чемоданы и побежал, как сумасшедший. Несколько человек бросились за ним, приняв его за вора, но он, подгоняемый страхом, мчался, как ветер. Юбер пулей ворвался в полицейский участок, отбросив к стене дежурного, пытавшегося преградить ему путь.
Услышав на лестнице топот и крики, Сервион и Кастелле переглянулись. Комиссар сказал:
— Они что, с ума там сошли? А ну-ка выгляните, Каст…
Дверь с грохотом распахнулась, на пороге показался Юбер, за ним мчались полицейские. Хозяин «Веселого Матроса» кинулся к Кастелле.
— Спасите меня! Они убьют меня!
— Кто?
— Черные ведьмы!
Кастелле знаком велел полицейским выйти.
— Патрон, я полагаю, мой друг Юбер хочет облегчить свою совесть и просит у нас защиты.
Помолодевший Сервион с интересом посмотрел на него.
— Я вас слушаю, старина.
И Юбер рассказал все и о фальшивом алиби, и о смерти Кастанье. Допрос был коротким. Когда Юбер подписал свои показания, полицейские увели его в камеру. Кастелле радостно воскликнул:
— Я был уверен, что он расколется!
— Но чего он так испугался?
— Старухи ездили к нему.
— В Гольф-Жуан?
— В Гольф-Жуан.
— Зачем?
— Чтобы напугать его. Это я их возил туда.
— Да, Кастелле, вы ловкий парень!
— Просто мне не хотелось, чтобы наши одержимые бабульки убили Юбера, Фреда, а может и Консегуда.