Аскрос никогда не ходил в кино. У него не было никакого воображения. Романтичные кровавые американские гангстеры приводили его в ужас. Счет в банке был для него важнее всякой славы.
Повышение в должности совершенно не изменило его жизни мелкого буржуа, внимательно следящего за сменой времен года и политического климата. Все по-прежнему видели в нем законопослушного примерного гражданина.
Каждый день, ровно в 10 часов, он выходил из дома со своей супругой и сообщницей Мирей. Зимой и летом они обедали за городом. По вечерам они возвращались домой не позже 8 часов и смотрели телевизор.
Толстуха Мирей Аскрос тоже ничем не отличалась от лавочниц своего квартала. На первый взгляд она казалась славной женщиной, но ее, как и мужа, не смущали никакие преступления. Она провела несколько лет в тюрьме, и теперь ей хотелось комфорта, обеспеченной старости.
Мирей во всем поддерживала Эспри. Она убедила его поехать вместе с Фредом на перевал Вильфранш и совершенно спокойно выслушала рассказ мужа об убийстве Пьетрапьяна. Она не знала, что такое жалость.
В это утро Эспри и Мирей, подсчитав свои сбережения, решили, что когда Аскросу стукнет 45 лет, они уйдут на покой, устроятся где-нибудь возле Марселя, чтобы полностью порвать со своим прошлым. Цифры привели их в прекрасное расположение духа. Еще три года, и они заживут, как обеспеченные рантье.
Аскросы жили в новом доме в квартале Сен-Бартелеми. Здесь легко было затеряться в толпе мелких служащих, воображавших, что живут за городом.
Барберина Поджио стояла на тротуаре напротив дома, в котором жили Эспри и Мирей. У нее в руках была коробка, в каких обычно носят пирожные (она была даже перевязана золотой ленточкой). Старуха поджидала удобного момента.
В течение нескольких дней они с Базилией приходили сюда, выясняя распорядок дня Аскросов. Они раздобыли ключи, чтобы открыть их машину. Однажды в прекрасное солнечное утро, они решили судьбу Эспри и Мирей.
Около 10 часов Барберина подозвала к себе мальчишку лет двенадцати и спросила его:
— У тебя есть бабушка?
— Да, мама моей мамы, но я редко вижу ее.
— Почему?
— Потому что папа сказал, что если она заявится к нам еще раз, он ее в окно выбросит, — сказал мальчик, а немного погодя добавил: — А мы живем на 6 этаже.
— Вот и у меня та же история.
— Вы тоже живете на 6 этаже?
— Нет. Но мой зять не позволяет мне видеться с дочерью, моей единственной дочерью, — со слезами на глазах сказала Барберина.
Мальчик не понимал, что хочет от него эта бабушка.
— Я ничем не могу помочь вам, — пробормотал он.
— Нет, можешь. Я дам тебе 10 франков.
— За что?
— Моя дочь очень любит пирожные. Такие пирожные делают только в нашем квартале Рикье… Я принесла пирожные… Она дала мне ключ от машины… Ты сможешь открыть вон ту машину?
— Ключом? Конечно!
— Когда откроешь, положи под сиденье водителя… Дочь знает, что я всегда туда кладу… Положи так, чтобы зять ничего не заметил.
— И вы мне дадите 10 франков?
— На, держи.
— Давайте вашу коробку, — сказал мальчик, засовывая деньги в карман.
Операция прошла без сучка и задоринки. Мальчик и старуха разошлись в разные стороны, очень довольные друг другом. Часовой механизм бомбы был установлен на 10 часов 5 минут.
В 10 часов Эспри и Мирей вышли из дома и сели в машину. Посовещавшись, они решили ехать в Болье. В 10 часов 4 минуты они тронулись по направлению бульвара Сесоль. В 10 часов 5 минут их машина взлетела на воздух.
5
Анжелина Сервион испугалась, что скоро овдовеет, когда увидела, как побледнел ее муж. Положив телефонную трубку, он рванул ворот рубашки, словно ему не хватало воздуха. Пуговица отскочила. Комиссар беззвучно открывал и закрывал рот. Анжелина вспомнила, что его дедушка умер точно так же…
— Оноре!
Он махнул рукой. Кровь прилила к лицу, и он прохрипел:
— Мне остается только подать в отставку…
— Но…
— Именно в тот день, когда я решил немного отдохнуть!..
— Да скажи же, наконец, в чем дело!
— Только что убиты Эспри Аскрос и его жена…
— Убиты? Ты уверен, что их убили?
— Ну разве что он сам подсунул себе в машину бомбу, которая отправила их на небеса…
— А… а больше ты ничего не знаешь?
— А тебе этого мало? Сначала убили Мариуса Бандежена, потом Пелиссана, теперь убит Аскрос… Вендетта продолжается!
— Мне кажется, ты преувеличиваешь.
— В одном я уверен: из Марселя скоро поинтересуются, не считаю ли я свое пребывание в Ницце отпуском за счет правительства. Если я не прекращу эти убийства, мне можно укладывать чемоданы.
— Я уверена, что ты во всем разберешься, Оноре!
— О, если бы боги — покровители полицейских — услышали тебя! Позвони Кастелле и скажи ему, что я еду в Сен-Бартелеми. Пусть он тоже приезжает. Я не знаю, когда вернусь сегодня.
— Я привыкла, — вздохнула Анжелина, пожимая плечами.
Когда муж вышел, она позвонила инспектору.
— Кастелле? Это Анжелина. Муж отправился с Сен-Бартелеми. Он просил, чтобы вы тоже приехали туда и как можно скорее.
— Я уже еду. А как патрон?
— На него смотреть страшно. Он уже говорит об отставке…
— Да, веселенькое дельце…
— Кастелле… Вы догадываетесь, кто это сделал?
— Я не догадываюсь, мадам. Я знаю. Но я не стану говорить об этом вашему мужу. У него и так хлопот хватает.
— Но надо прекратить эти убийства, иначе его ждут крупные неприятности.
— Успокойтесь, мадам. Я думаю, убийств больше не будет. У меня есть кое-какие соображения на этот счет.
На бульваре Сирнос Сервион осматривал обломки взорвавшейся машины. Дежурный полицейский сообщил, что чудом не пострадал никто, кроме тех, кто находился в самой машине.
— Где трупы?
— Все, что от них осталось, отправили в морг.
— Их личности установлены?
— Да, многие видели, как супруги Аскрос — тут их знают почти все — садились в машину, а потом буквально через минуту произошел взрыв.
— Бомба?
— Не знаю. Все отправили в лабораторию, там выясняют.
— Можете еще что-нибудь сообщить?
— Ну я… хотя нет… Тут один старик говорит, что ему что-то известно о покушении, но по-моему у бедняги не все дома. Я направил его в комиссариат.
— Поехали.
Свидетель с первого же взгляда понравился Сервиону. Высокий худой старик по-военному представился:
— Жюль Фалькон, 81 год, унтер-офицер колониальных войск в отставке.
— Садитесь, друг мой. Говорят, что вы видели убийцу? — Не исключено.
— Я слушаю вас.
Старый вояка рассказал, что он любит сидеть у окна, это позволяет ему чувствовать себя не таким одиноким. Он настолько привык к виду за окном, что сразу же замечает все новое. И вот в течение шести дней на улице каждый день стали появляться две старые женщины. (Пульс Сервиона забился сильнее). Эти женщины всегда стояли как раз напротив дома, в котором жили Аскросы, они все время поглядывали на часы и что-то записывали на клочке бумаги.
— А сегодня вы их видели?
— Только одну, ту, что пониже.
— Вы можете описать этих женщин?
— Это довольно трудно… Они стояли слишком далеко, и я не рассмотрел их лиц… Впрочем, лица были закутаны платками.
— Черными?
— Да.
— Вы видели корсиканок в национальном костюме?
— Да, они как раз так и выглядели. Я когда-то два года служил в гарнизоне в Бастии.
— Спасибо.
Сервион вышел из комиссариата уже не таким подавленным.
— Вам ничего не надо объяснять, Кастелле.
— Нет, патрон.
— Они совсем из ума выжили. Я их всех отправлю в психушку!