- Алле.
- Вова, ты в универ собираешься? Ты же помнишь про вторую и третью пару?
- Да, мам. Но мне сейчас совсем не до этого долбанного универа. Пока.
- Из-за Милы?
Выпрямляюсь в кресле.
- Что? С чего ты взял?
- Общался с Тимом… говорит у той какой-головняк. Варя пытается разобраться. Тимур думает ее обидел ее новый парень. Ты не в курсе, что он мог натворить?
- Потом, - выдыхаю и отключаюсь. Не думая и секунды, выворачиваю со двора и уже через пять минут паркуюсь у дома Тимура. Ярославский ждет меня у открытой двери.
- Вова, ты чего в такую рань? – нетерпеливо спрашивает, и выходит в подъезд. – Слушай, тут какая-то хрень с утра свалилась, не хрена не понятно…у тебя что-то срочное?
Смотрю другу в глаза, чувствуя, как мое сердце начинает отбивать ритм. Но я не отступлю.
- Мне нужно с ней поговорить, - тихо произношу, - сейчас.
- С кем? – не сразу соображает друг. А я просто смотрю на него. Тимур озадачено хмурится, внимательно вглядываясь в мои глаза. А затем в серых глазах мелькает понимание, и он поднимает брови, потому что все становится на свои места в его голове.
- Какого хрена, - бормочет, нервно проводит по волосам, опуская глаза, а затем резко их поднимает на меня: потемневшие серые и злые. Так он никогда на меня не смотрел. Взгляд со сталью. Но мне плевать. Сейчас как никогда плевать на это. Я здесь не из-за него.
Резко хватает меня за грудки и притягивает к себе.
- Это ты… Ты? Какого хрена, Вова? Мила? Серьезно? Какого хрена? Я же просил… Блять. Из всех… она? Какого хрена, Панов? – он отталкивает меня, и я послушно делаю два шага назад, - ты на кого… Ты кого… Блять! Вова, ты на кого посмотрел? Ты понимаешь? Ты, на хрен, понимаешь? Что ты сделал, придурок? – Тимур сжимает кулаки и уже готов на меня кинутся. В каждой напряжённой мышце друга чувствуется злость.
- Это тебя не касается, мне нужно с ней поговорить, - ровным голосом отвечаю ему.
- Пошел отсюда на хрен, пока я тебя не спустил с лестницы, на хрен!
- Ну, - проговариваю, - попробуй. Я никуда не уйду, - тоже сжимаю кулаки и делаю шаг обратно. Тимур уже делает ответный шаг, как дверь за его спиной открывается и выглядывает Мила. У нее нет слез, просто серьезное и хмурое выражение лица. Такое неподходящее ей, черт возьми.
- Мила, - расслабляю плечи и выдыхаю с облегчением, и в этот же момент мне прилетает в челюсть. Чертовски больно прилетает. – Тимур, твою мать! – касаюсь своей челюсти, но кажется она на месте. И кажется, это заслужено. Поэтому не тороплюсь отвечать.
- Не надо! – останавливает его за руку девушка. Тимур смотрит на нее, потом переводит мрачный взгляд на меня.
- Уверенна?
- Да, Тимур. Я сама, - судорожно выдыхает и поправляет волосы за ухо. Ярославский бросает еще один взгляд на меня и нехотя скрывается за дверью.
- Милка... – делаю к ней шаг. Но она выставляет руку.
- Нет, Вова, - говорит она, старательно избегая моего взгляда, - нет.
- Мила, это не то, что ты думаешь…
- А что это? – она напряженно закусывает губу. – утреннее приветствие с каждой? Если ты думаешь, что я такая дура и мной можно играть, а я буду все спускать. Я не буду, Вова. Спасибо тебе за то, что показал мне, как оказывается важно ценить и доверять. Как важно, чтобы все что не происходило между двумя было по симпатии. По чувствам…- снова судорожный вдох. Облизывает губы.
- Какого черта ты говоришь прощальную речь?
- Это прощание Вова, - отвечает как всегда прямо.
- Черта с два, это прощание. Мила, я…
- Нет, - снова этот жест рукой, затыкающий мне рот, - нет. Вова. Я не хочу такого парня себе. Нет.
О. Даже так.
- Не хочешь?
- Нет.
- Какого парня, Мелкая? Просвяти.
- Который будет целовать других, - теперь ее взгляд встречается со мной, а слова каждой буквой бьют по макушке. – Я не хочу труса, который не может никак определиться. Который не борется за свое, не пытается… Который не готов ни к чему серьезному,– она сердито хмурит брови. – Который… который, - ее голос становится ниже, почти шепотом, - который делает больно… Потому что тебе, Вова, ничего не надо… и я тоже… не нужна.