- Здравствуйте, - улыбаюсь, - как нога? Вы сегодня не звонили ни разу.
- Здраствуй, солнышко, - теплая улыбка появляется на лице женщины, - все хорошо. Ты может на чай зайдешь? И ты заходи, кавалер.
- Нет, спасибо, у меня дела, - Вова еще раз меня хмуро оглядывает и открывает дверь, скрываясь в квартире.
- А я с удовольствием попью с вами чай! – соглашаюсь, скорее чтобы дать себе передышку. Не хочу сейчас быть с ним в одном пространстве. С соседкой я провожу чуть больше часа, она снова рассказывает про свою жизнь, повторяясь, но дальше девяностых рассказ обрывается. Словно она жила только до них. Я ее уговариваю пойти к врачу. Говорю, что это нужно каждому человеку, время от времени. И она соглашается, если только я с ней пойду.
- возвращаюсь, то чуть не спотыкаюсь о дорожную сумку в коридоре. Вовину. Закусываю губу, оглядывая ее, вдох. Он не мог с тобой жить вечно. Больно. Сжимаю губы. Терпи, Мила. Помнишь сколько ты пережила? Как отец ремнем наносил удары, как мать выдавала твои тайны… а это. Это все лишь переезд твоего друга обратно домой. Никто не умер. А ты сильная. Выдох. Распрямляю плечи и стараюсь, чтоб мое лицо не выдавало моего расстройства.
Вова сидит на кухне и увлечено листает что-то в мобильнике. Отрывается от экрана и смотрит, когда захожу.
- Долго вы с бабкой чаи гоняете, - замечает.
- Мог бы присоединиться.
- Не люблю бабских посиделок, - отзывается, внимательно разглядывая меня. – Все норм, уу нашей бабули?
- У нее все хорошо– обхватываю себя руками, отвожу взгляд, - уезжаешь?
- Угу. Больше я никому ничего не должен. А квартира в моем распоряжении. Так что будешь теперь спать не Вальтом, а зведочкой.
- Не играй больше, Вов. Это очень опасно.
Он смотрит на меня и улыбается одним уголком губ, от мысли, известной только ему одному. Встает и оставляет мобильник на столе. Расставляет руки в разные стороны.
- Иди, ну.
С опаской смотрю на его объятья. Но нельзя подавать вида, что меня хоть что-то задевает. Он мне ничего не должен. Выдавливаю улыбку и искренне наслаждаюсь, когда щекой упираюсь в твердые мышцы, в его запах и его ауру. Мне так хорошо тут, что с удовольствием прописалась бы на пожизненное. Вова сам не понимает сколько доброты и теплоты исходит от него. Выбираюсь из его объятий, таких опасных для меня. Я больше не буду. Я не попадусь вновь. Мне нужно избавиться от этого. Как я избавилась от любви к родителям. Мне нужно привыкнуть к мысли, что ничего никогда не будет. Что он и я - это невозможно. Что мы друзья.
- Я не шучу. Игромания – это серьезная болезнь.
- Ладно, - усмехается, - уже это понял. Видишь, за неделю ни одной игры. Я бросил, не волнуйся.
Он проводит по волосам рукой, смотрит не меня, задержав взгляд на лице и выходит, а я судорожно глотаю ком.
- Эй, Мелкая.
Оборачиваюсь. Хорошо, еще не разревелась.
- Я все еще слежу за тобой! Давай там, поменьше мудаков.
- Иди уже, Во-ва, - протягиваю, закатив глаза. Хмыкает, а через полминуты хлопает дверь.
Сегодня на работе здорово отвлекаюсь, так как много народу. И я сосредотачиваюсь только на заказах. Поэтому все делаю быстрее и у меня неплохо получается. Об этом постоянно говорит Олег, хлопая по моему плечу. И мне, признаться честно, приятно.
- Привет, красивая!
Оборачиваюсь на голос и встречаю аквамариновый взгляд. Полина. Мы с ней списались и я ей сказала, что теперь здесь работаю, а она ответила, что обязательно забежит ко мне.
- Привет, Поль, будешь что-нибудь?
- А то, я ж сюда не просто так пришла. Давай мне латте с карамельным сиропом. Пусть попа слипнется! А здесь мило. Милое место для Милы, ха, а звучит!
Улыбаюсь девушке, доставая стакан и включая кофемашину.
- Поля, ты виделась с Ниной? – спрашиваю издалека.
- С Ниной? Моим менеджером? Конечно, вчера вдвоем в смене были, а что?
- Она тебе ничего не сказала?
- Что ты темнишь, Милка? Что с ней?