- Мой папа говорил, что истинный страх помогает соблюдать правила, - решаюсь сказать, - и он не был прав. Страх - это состояние не естественное. Человек не должен бояться, он должен радоваться.
Парень неожиданно улыбается, быстро погаснувшей улыбкой.
- Сколько тебе лет, Мила?
- Почти девятнадцать… скоро будет.
- Ты очень умная, я в девятнадцать, - он смолкает, словно что-то вспомнив, отводит глаза, затем появляется наигранная улыбка, - курил так, что разум за ум заходил. Почему же ты, Мила, понадобилась Замирову? И так много знаешь о страхе? Ты одна из них, не так ли? Из фанатиков.
- Мои родители… Но я сбежала, мне помогла сестра…
Машина останавливается у высоких ворот. Даже здесь слышно музыку, доносящуюся изнутри. Но мы не выходим. Неожиданно Святой придвигается и жестко хватает мой подбородок заставляя посмотреть на него. Зло сужает глаза.
- Они тебя били? Твой отец мог, правильно? Он делал это?
Тяжело дышу и невольно слезы наворачиваются на глаза. Откуда он это знает?
- Ну? Ты просыпаешься в поту, вспоминая удары? Твой отец преследует тебя в твоих кошмарах?
Испугано пытаюсь освободиться от его руки, вжимаясь в дверь.
- Ты ненавидишь их? Своих родителей? – еще сильнее сжимает пальцами лицо.
Широко раскрыв глаза, смотрю на парня, взор которого наполнился описанными им эмоциями. Мое испуганное сердце готова разорваться.
- Ну?
- Я… я…
Отдергивает руку от меня чуть ли не с омерзением, как от прокажённой.
- Ты не ненавидишь, - проговаривает тихо, - а я ненавидел. Я так сильно ненавидел, что стал чудовищем. Чудовища живут в каждом из нас, ты не представляешь как близко. Чуть-чуть и оно вскроется.
Я больше бессознательно, чем осознано касаюсь его руки чуть выше кисти, заставляя остановиться и удивлено поднять брови.
- Я очень стараюсь, - со слезами признаюсь, в том, в чем боялась признаться кому-либо и даже себе, - я стараюсь их ненавидеть, за все… но-но..
Резко сбрасывает мою руку.
- Не надо меня жалеть, милая Мила. Я уже тебе говорил, не помогай незнакомцам, у него может быть за пазухой нож. Я такой. Я ведь с легкостью могу тебя заташить туда, - кивает в сторону дома, - распластать на кровати и лишить тебя девственности, ты довольно привлекательна. А потом пустить по кругу, когда наиграюсь сам. Понимаешь? Я из тех, кто так делает. Более того, пока мы ехали, я размышлял, стоит ли мне это делать. Мне не нужны твои откровения. И жалость твоя не нужна. Ты лишь средство. Я знаю чья ты сестра и кто тебя взял под свое крылышко. Скоро мы будем с ним делить город напополам. И я не хочу оказаться на обочине. Поэтому я взял тебя. Как там? Друзей держи близко. Врагов еще ближе, м? - снова улыбается, но уже так что у меня проносится холодок над кожей. – Привет, Ярославским. Можно обоим сразу.
Уже собирается выйти, как к нам поворачивается водитель.
- У нас гости, - сообщает коротко. И на поляне перед домом останавливается машина. Вовина. От чего мое сердце вздрагивает и начинает стучать по-сумасшедшему, особенно когда он выбегает, оставляя дверь открытой.
- Вова! – невольно вскрикиваю, заставляя Святого заинтересованно на меня посмотреть.
- Это еще что за черт, - удивленно проговаривает и, наконец, выходит из машины. Дергаю ручку, но моя дверь заблокирована.
Вова полетает к Святому, и хватает его за ворот, трясет и что-то кричит в лицо. Тот жестом останавливает свою охрану и что-то отвечает, растягивая губы в улыбке. Близнец стискивает челюсть и заносить руку, но в последний момент Толя успевает его остановить, выбегая следом. В машине ничего не слышно. Но видно, как Вова что-то кричит Святу. Стучу по стеклу, и только тогда Вова поворачивается в мою сторону. Сбрасывает руки близнеца и делает шаг к машине. Свят тоже поворачивается и кивает своему водителю. Тут же щёлкают замки.
Я отворяю дверь и бегу к близнецу.
- Вова! – попадаю в его объятья, и прижимаюсь к нему, ощущая всем телом мелкую дрожь. Когда ты рад каждой клеточкой.
- Мелкая, - притягивает к себе сильней, запуская руки в волосы. Отстраняет мое лицо, чтобы заглянуть в глаза. – кто-нибудь, что-нибудь…