— Извините, но она дернула за рукав постового.
— Кира, сознайся, ты дернула постового?!
Молчание.
— А может, она не дернула. Мои дети — они, знаете ли, не приучены, чтобы дергать… И что ж получается: сегодня она в дежурке, а завтра у вас за решеткой? Извините меня, конечно, как старшего, но вы несолидно с ней поступили… Нехорошо!
Киру вывели под руку из милиции. За всю дорогу она не сказала ни слова. Не возмущалась. И не оправдывалась.
На ночь ее укрыли двумя одеялами, напоили горячим чаем.
Мать на кухне тихонько всхлипывала.
…Однажды Кира с подругами из десятого класса пробралась в университет на выступление поэта Долинова. Вырвавшись на эстраду, она преподнесла поэту цветы.
Встав на одно колено, на европейский лад, поэт взял фиалки и дотронулся губами до руки своей юной поклонницы. Его шелковистые, легкие, как пух одуванчика, волосы коснулись ее ладони. От губ поэта шло сухое тепло, от тонкого запаха склоненной его головы перехватывало дыхание.
— Руки не мой. Никогда! Слышишь? — шептали Кире девочки-десятиклассницы.
И разболтали в школе об этом сверхзнаменательном происшествии.
— Сам Долинов? Врете.
— А я тебе говорю, говорю!.. Ведь он же при всех свидетелях.
— Кира, правда?
Она пожимала плечами. Она молчала.
Вопли школьников докатились до Кириного отца.
— Кира! Я тебе кто? Отец? Сознайся: вот так-таки бух на колени, при всем народе?
— Ну и что тут особенного?
— Нет, позволь… Как же так? Не кто-нибудь — сам Долинов!
— Папа, я отказываюсь тебя понимать.
— Ну извини, извини… Ты, конечно, девушка интересная. Если не ты, так какая тогда достойна? Но все ж таки на глазах у всех?! Мы в эти годы, надо сознаться, были поаккуратней.
О коленопреклонении поэта стало известно всей рабочей бригаде Зиновьева.
— Вот дочка-то у Иван Иваныча! — увлеченно рассказывали заказчикам маляры. — Сам Долинов увидел — и бух! — не снес. Зверь девка.
…Кира любила грозу. В ливень, в дождь выходила одна на улицу, растрепанная, простоволосая.
Откинув голову, подставляла дождю лицо, ступала в лужи чуть косолапо, большими своими ногами в коротких ботах.
— Ты это куда собралась? Ополоумела? — кричала мать, увидев, что Кира опять норовит улизнуть из дому в грозу и дождь.
— Мама, оставь. Отстань.
И девочка громко хлопала дверью. Мать в тревоге бродила по дому.
— Ну что ты с ней делать будешь?.. Драть, что ли? Так уж вроде бы великовата.
Под проливным дождем Кира ездила в Переделкино, шла на кладбище и долго-долго стояла там, прислонившись к влажному от дождя стволу.
…Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.
Вы шли толпою, врозь и парами.
Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
Шестое августа по старому…
Мир вокруг становился мигающей пеленой дождя. Небеса рассекали молнии. Расширенными глазами смотрела девочка на сиянье серной огромной спички. Мир лежал у ног Киры весь в тающих облаках.
…И вы прошли сквозь мелкий, нищенский,
Сквозной, трепещущий ольшаник,
В имбирно-красный лес кладбищенский.
Горевший, как печатный пряник… —
Встав на колени, она вытаскивала прихваченную из дома свечу, тихонько, влажными пальцами оправляла фитиль.
Не колебалось робкое пламя на могиле поэта, его защищали стекла запотевшего от дождей фонаря.
— Где ты была?
— Гуляла.
— Да какие-такие гулянки в грозу?! С ума от тебя сойдешь.
— Мама, а я — лягушка. Сама меня такой родила, а теперь смеешься. Это же гены, мама!
— Че-го?!
— Гены, гены! — шутливо и нежно, словно недавно еще не захлопнула двери перед носом матери, отвечала Кира.
КИРА И ТО, ЧТО ЕЙ ХОРОШО УДАЕТСЯ
Итак, Иван Иванович, насвистывая, готовил под клеевую стены и потолок, а Сева, его подручный, сосредоточенно циклевал пол.
В комнату вошла Кира и увидела незнакомого юношу.
Гроза и дождь в этот день пришли неожиданно. Облепившее Киру влажное платье выдавало ее резкую худобу. С волос стекала вода, лицо было мокрое, напряженное, как у ныряльщицы.
— Ты словно чуешь грозу, — покачав головой, сказал отец.
— Угу.
— Поди-ка переоденься… Простынешь, Кира.
— Ладно. Сейчас.
Прислонилась к двери, скрестила руки по наполеоновски, задумчиво и небрежно перекинула ногу на ногу. (Ноги в больших туфлях, чуть искривленных. Походка у Киры была косолапая.)
На светлой двери красиво вырисовывался силуэт девочки в юбке выше колен, с поэтическими ногами «тонколодыжной нимфы».