Однажды ей позвонил Гренаден. Самым прекрасным днем его жизни, сказал он, будет тот, когда она навестит его вместе с Элен Гиз, которую он также имел удовольствие повстречать недавно в компании Нелли. И верно, в тот день Элен Гиз и Нелли выглядели четою богинь. Гренаден ждал их у себя в Министерстве труда, где служил вице-председателем кабинета министра. Перед встречей он выслал обеим дамам свою последнюю книгу, посвященную, правда, не женщинам, а морским котикам. Нелли предпочитала эту тему женской. Впрочем, если поэт способен столь талантливо описать какого-нибудь морского котика, изобразив его эдаким лукавым, пылким созданием и с неподдельной нежностью воспев его ласты и раздвоенный, почти рыбий хвост, то неужто его дарований не хватит на портрет Нелли, на те ложные ласты, что зовутся руками Нелли, на ложный хвост, что зовется ногами Нелли, на изящно-округлые морские раковины, называемые ее ушками?! Вот почему Нелли, в компании Элен Гиз (больше походившей на морского конька), отправилась к Гренадену, словно к идеальному фотографу.
Стоял зрелый солнечный июльский день, чье сияние проникло даже в тоскливо-долгие коридоры Министерства. И вот на авиньонский ковер приемной легко ступили воздушные ножки обеих богинь. Они взбежали по лестнице, такой же тяжко-монументальной, как и кариатиды на часах у подъезда, и пошли вперед под восхищенными взглядами атташе. Официозное здание загудело официозным одобрением двойному избытку юной красоты. Мундир швейцара, любопытные глазки шмыгающих мимо стенографисток, фуражка национального гвардейца — все это залитое солнцем мельтешение казалось истинно поэтическим прологом к предстоящему чествованию. Поднявшись на второй этаж, в апартаменты министра, богини на миг оказались одни и, не подозревая о том, что нарядная дверь в конце галереи, украшенная сверху парочкой сплетенных наяд во вкусе Людовика XVI, ведет всего-навсего в туалет, направили стопы именно туда; в этот момент дверь открылась. Дамы услышали шум спускаемой воды и успели заметить Франсуа Гренадена с полурасстегнутыми брюками, который широко распахнув дверь, тотчас с треском захлопнул ее. Они со смехом отыскали его кабинет и расположились ждать.
«Он занят, он у министра, — сообщил его коллега, — я пойду предупрежу».
Через минуту он вернулся.
— Гренадена нет у министра. Его сегодня уже не будет, — сказал он.
Дамы опять рассмеялись и рассказали чиновнику, где они видели Гренадена.
— Он не хочет показываться, — признался его товарищ. — Ему стыдно, что вы застали его в таком виде.
— О, уговорите его придти! Скажите, что мы его ждем.
Друг опять вышел; женщины, чуть подождав, последовали за ним.
— Ты здесь, Франсуа?
— Ну а где же ты хочешь, чтобы я был?! Где я достоин сидеть, как не здесь?!
— Но тебя ждут дамы.
— Передай им, что я больше никогда отсюда не выйду. О Боже, мечтать о них целый год и вот так позорно встретиться!..
— Но имеешь же ты право забежать на минутку в туалет!
— На минутку? На четверть часа! О Господи, как же я несчастен, как несчастен! Скажи им, что нам больше не суждено увидеться!
Друг подошел к дамам.
— Сейчас пришлю сюда швейцара, — шепнул он, — пусть скажет Гренадену, что его вызывает министр.
Явился швейцар, бравый малый, исполненный горячего желания помочь, но совершенно не способный лгать.
— Месье Гренаден, вас требует к себе министр.
— Скажите ему, где я нахожусь.
— Но, месье Гренаден, это срочно.
— О, министру сильно повезло, мой милый Улье, что у него имеются срочные дела. Я же теперь навечно стал никчемным бездельником, которому некуда торопиться.
— Вы шутите, месье Гренаден!
— Дорогой мой, я прекрасно знаю, что министр меня не вызывал. Вы просто решили выманить меня из моего убежища. Но мне здесь хорошо. До сих пор я не замечал, что на богинь можно смотреть и со спины, а это весьма интересное зрелище. Нет, я не выйду. Лучше уж я пролезу через слуховое окно в гараж, так оно будет остроумнее.
— Месье Гренаден, что же мне доложить этим дамам?
— Скажите, Улье: если бы дамы, которым вы поклонялись целый год, застали вас выходящим из туалета под шум воды в унитазе, вы смогли бы потом спокойно беседовать с ними?
— Ну, мне пришлось бы… ведь у меня служба такая, месье Франсуа.