Фонтранж видел эти слезы. Он останавливался и смотрел — не на лицо, а именно на слезы, с тем величайшим почтением, которое питал к воде, росе, вообще ко всякой животворящей влаге. Слезы лились легко, свободно: вот уже несколько дней, как Нелли предчувствовала их приход и не оттеняла черным глаза, не красила губы, так что ей не приходилось опасаться за смазанную косметику.
— Почему вы плачете?
Себа и Тамар остановились и теперь нежно покусывали друг дружку. Они знали: их отдых будет недолог; эти люди плачут так редко.
— У меня было два друга. Один превратился в кактус, другой — в Тамар…
Фонтранж был не из тех, кому непонятен язык аналогий.
— И вам неизвестно волшебное слово, которое вернуло бы им прежний облик?
— Нет. Я его забыла.
— Они околдованы по вашей вине или из-за кого-то другого?
— Из-за меня.
— О, тогда заклинания сразу не найти. Придется его изобретать. Это очень трудно. А вы уверены, что такого слова не было? Что вы сказали им обоим, когда виделись в последний раз?
Вот это Нелли прекрасно помнила.
— Первого я спросила: «Что с тобой, Гастон?»
— В какой же кактус он превратился?
— Я не знаю его названия.
— Нужно бы взглянуть. У меня есть знакомый специалист по кактусам. Ну, а что вы сказали Тамар?
— Я сказала: «До завтра!»
Фонтранж, по всей видимости, знал, что трехлетней кобылке не так-то легко вновь обернуться мужчиной, и потому, говоря о друге, превратившемся в Тамар, выглядел куда менее уверенным, нежели в случае с другом-кактусом. В его жизни наверняка случались истории дружбы людей с лошадьми, не внушавшие ему большого доверия. Но лицо его выражало такую симпатию к Нелли, что казалось исполненным острого интереса к данной проблеме. Он искал средства сделать эту женщину счастливой. Он искал счастья. Но делал вид, будто ищет слово, волшебное слово. Нелли смотрела на него так, будто он сейчас вымолвит это слово — ключ к ее счастью. Но тут Тамар, испугавшись чего-то, взвилась на дыбы рывком, вселившим в них суеверный ужас: что если она и впрямь обернется мужчиной?! Нелли погладила, успокоила ее; нет-нет, оставайся прежней! И они поскакали дальше.
— Вы любили их обоих? — спросил Фонтранж.
— Нет. Только одного. Но это не помешало мне превратить другого в кактус.
— Не будем усложнять задачу. Если вы любите лишь одного из них, то почему же так заботитесь о другом?
— Потому что он мне все отдал, а я ему лгала.
Любопытно было видеть, насколько присутствие Фонтранжа одновременно и уточняло и расширяло проблему. Нелли уже начала понемногу разбираться в себе, разбираться в словах.
— А второй? Он больше не любит вас?