Интересовало людей, однако, не то, сколько выпил Ли Бо, а его способность, выпив, создавать поразительные стихи. Кто заинтересуется «одной чашей вина», если после нее не возникнет «тысяча стихов» (стихотворение Ду Фу «Не видимся») или «Сто стихов» после «доу вина» («Песня о Восьми гениях пития» того же Ду Фу)? Цинский Чэн Даюэ в своих строках с точностью классификатора отмечал: «Знаменитый поэт возвышается над поколеньем, / Даже то, как он пил, утвердилось в веках» («В порывах ветра пью у кумирни Тайбо в Цайши»). Танский поэт Чжэн Гуцэ восклицал: «Зачем звезда поэзии с звездой вина / Слились однажды в господине Ли?! / Три тысячи стихов создаст, хмельной, / Оставив людям, словно луч луны» («Читая сочинения Ли Бо»).
Изумительный образ — сопоставить отчаянное винолюбие Ли Бо и его поэтический дар со звездой огня и звездой поэзии!
Но еще больший интерес вызывает тот факт, что хмельные поступки Ли Бо нравились людям. В «Песне о восьми гениях пития» Ду Фу написал о Ли Бо: «Черпак вина — и тут же сто стихов, / Он вечный гость чанъаньских кабачков / И даже к Сыну Неба не спешит: / „Ведь я — святой среди хмельных паров!“». В позднетанское время, при Пяти династиях, было создано немало изустных преданий, прозаических и сценических произведений на эти сюжеты, как Ли Бо в императорском дворце в Чанъане сочинял стихи и унижал сановников; в них немало легендарного, но по духу своему они близки к тому, о чем Ду Фу писал в своих стихотворениях.
В истории получили распространение и другие легенды такого типа: выпив, Ли Бо бросился в воду ловить луну, оседлал кита и взмыл в небо. Так, сунский Чжоу Цзыфань написал: «Тайбо, талант высокий, в подпитии / Схватил луну средь волн в реке / И возвратился во дворец нефритовый Владыки Неба». Ю Мао, поэт периода Южная Сун, написал: «О, Низвергнутый святой, / Славен ты из века в век! Облако и ветер оседлав, / Взял луну, умчался на ките» («У могилы Ли Бо»). Такая формулировка распространилась в начале Южной Сун, и во все последующие эпохи поэты повторяли ее. Изначально эта легенда была записана в «Предисловии к Танскому собранию» Ван Динбао периода Пяти династий. На самом-то деле после смерти Ли Бо в Данту и Ли Янбин в Предисловии, и Фань Чуаньчжэн в Надписи на могильном камне достаточно четко упомянули об этом, чего не могли не знать потомки. Мифологического характера легенда о том, что Ли Бо воплотился в мире, сойдя с Золотой звезды Тайбо, тоже была обозначена Ли Янбином и Фань Чуаньчжэном. С точки зрения земного человека рождение Ли Бо не было обычным, и потому болезнь и смерть тоже избежали заурядности.
Ли Бо называл себя «безумцем», и современники и потомки именно так и воспринимали его. В истории китайской литературы встречалось немало поэтов, которых именовали «безумцами», особенно в период расцвета династии Тан, поэтам даже нравилось так именовать себя. Но ни один из них не славил себя таким образом и в таком количестве, как Ли Бо. В истории остались разные суждения по поводу «безумства» Ли Бо. Например, сунские литераторы Ван Аньши, Ло Дацзин, Су Чжэ, исходя из поэтических канонов конфуцианства и принципов чиновного служения, отрицали поэтический стиль Ли Бо и необузданность его поэзии.
Иной была позиция Су Ши, который, хотя и считал Ли Бо «безумным служивым», но не требовал от него критериев политика как «благодетеля человечества». Он главным образом указывал на то, что «основой служивого должен быть дух ци», в этой фразе и заключено его понимание духовной сущности Ли Бо. Под «духом» он имел в виду индивидуальные склонности. Индивидуальность, доведенная до высшего предела, как раз и порождает у «безумного служивого» склонность к «сотворению Поднебесной».
Скитальческая жизнь Ли Бо гармонически сливалась с его талантом и характером и, сочно окрашенная в романтические тона, привлекала к себе широчайший интерес. Так, неслыханным событием был воспринят вызов Ли Бо к императору только из-за его поэтической известности. Сыма Сянжу был призван к ханьскому У-ди за свою знаменитую «Оду о Цзысюе», но это не было началом его пути служения, и по духовной важности ситуация несопоставима с тем, что произошло с Ли Бо. Судя по записям Ли Янбина, Фань Чуаньчжэна и других, когда Ли Бо впервые попал во дворец, он встретил совершенно необычный прием со стороны императора Сюаньцзуна. В период династии Цин был популярен рассказ о том, что литератор Ю Дун был обласкан императором Канси, и в «Неканонической истории Танской поэзии» цинского автора Шэнь Дэти об этом сказано так: «Хотя Священный Правитель пожаловал ему не слишком высокий пост, но назвал его почтенной знаменитостью, и потому слава его в Поднебесной могла сравниться лишь со славой Ли Бо».