Став старше и поднабравшись опыта у подружек, Льяна решила попробовать завоевать принца, не дожидаясь, пока он обратит на неё своё рассеянное внимание. Благодаря щедрости господина, она одевалась в красивые платья, давно расставшись со скромным нарядом рабыни. Могла пользоваться косметикой и благовониями. Почти все во дворце считали, что Льяна или наложница, или домашняя любимица принца Альдрика. Домашними любимцами называли рабов, пользовавшихся особым расположением господ. И это предположение казалось верным: кто же тогда Льяна, если не домашняя любимица? Ухоженная, обученная, самоуверенная, свободно разгуливающая по дворцу, отказывающая в покровительстве даже вельможам высокого ранга? Она постоянно находилась рядом с господином, даже, когда он выходил на редкие прогулки в парк или посещал родственников. Последние два года принцу не раз предлагали продать Лианну за весьма большие суммы, но Альдрик категорически отказывался. Это лишь укрепляло сплетни, гулявшие по дворцу.
Но Альдрик, как всегда, был глух и слеп ко всему, что не касалось его любимых занятий. Зато Льяна держала глаза и уши широко открытыми, замечая всё происходящее во дворце. Несмотря на то, что большую часть времени она проводила рядом с господином, девушка была в курсе всех событий и дворцовых интриг, благодаря болтливым подружкам-прислужницам. Она одной из первых узнала о тяжёлой болезни пэра, и что дни его сочтены. Знала, что младший брат господина, принц Кайот, ненавидит и презирает старшего брата, и плетёт интриги, чтобы самому сесть в кресло пэра Латоса после смерти отца. Знала и то, что большинство вельмож поддерживают его, считая Альдрика чудаком и отшельником, не пригодным для управления такой большой и дикой провинцией, как остров Латос. Но пэр больше любил старшего сына, отпрыска первой жены, первенца среди многочисленного потомства, и не слушал доводов советников и подчинённых.
Тучи начали сгущаться в последние дни болезни правителя. По дворцу бродили смутные и неясные слухи о готовящемся перевороте и амбициях молодого Кайота. Все ожидали тревожных и, возможно, не очень приятных перемен, только Альдрик безмятежно и спокойно просиживая дни в кабинете.
Дарджо тоже беспокоился, нюхом старого вояки чуя запах приближающейся беды, пытаясь предупредить господина, обратить его внимание на происходящее. Но принц лишь раздражённо отмахивался, предлагая слуге "не забивать голову всякими глупостями и меньше прислушиваться к сплетням".
На фоне общей тревоги, Льяна и Дарджо сблизились. Однажды вечером, укрывшись в гардеробной комнате, они обсудили сложившиеся обстоятельства и выработали план, на случай непредвиденной ситуации.
Как-то, роясь среди свитков и карт, Льяна, случайно, обнаружила старый план дворца. При помощи Дарджо, она разобралась с чертежами, и обнаружила скрытые в стенах и под полом потайные ходы, соединяющие многие комнаты дворца и ведущие за его пределы. В тот же день они обследовали ход, идущий из кабинета Альдрика в подвалы, откуда уже другим ходом можно было выйти на опушку леса далеко от дворца. Ходы покрывала вековая пыль, стены кое-где осыпались, вращающиеся панели и потайные пружины заржавели и скрипели, но всё же работали, и девушка надеялась, что, в нужный момент, они не подведут. В лесу, недалеко от выхода потайного хода, в укромном месте, Дарджо спрятал всё необходимое на случай поспешного бегства, а в селении на опушке, у знакомого крестьянина, держал четырёх сильных выносливых лошадей.
После всех приготовлений, душа Льяны немного успокоилась. Но всё же она продолжала тревожиться, и последние дни ни на миг не оставляла принца одного. Она молила всех богов, которых знала и о которых только слышала, чтобы они не допустили несправедливости, и её тревожные предчувствия не оправдались. Но, то ли боги не услышали её молитв, то ли она молилась недостаточно усердно, то ли у богов были свои, неведомые смертным, планы, только настал этот ужасный день, которого она опасалась… И тогда девушке пришлось вспомнить бурную молодость и все умения и навыки, переданные отцом.