Солдаты мзду за то берут.
Фасоль, икра, арбузы, слива.
С мехами въехала арба.
Жадна, прожорлива, спесива,
О, Кафа – Крымская Орда!
Язык повсюду тарабарский.
Врата распахнутые вширь.
Купалов с тёмною повязкой -
Слепец. Я – будто поводырь.
Крупинки мы в кипящей каше.
Вот-вот её проглотит рот.
Судьба качается на чаше.
Итог фатален – эшафот.
Секира воздух разрубила,
Закрыв дорогу на базар.
Толпа давила и теснила.
В шальварах красных янычар:
“ – Куда собачье отродье!?”
“ – С незрячим ищем птицу Рух.
Просить до дома на гнездовье.
Хлебнули всяких заварух.
Тысячилетия в скитаньи.
От Мариаба нить легла.
Дано с намазом приказанье
Вернуть Арабского Орла.”
“ – Геройский подвиг восхищает,
Но если в сказках верна суть,
Слон между нами обитает.
Задача только не вспугнуть.”
“ – Вода прозрачная в сосуде,
А вылью в море – затемнит.
Когда молва гласит о чуде,
Аллах, как истина, молчит.”
“ – Всё верно, мудрые сабеи.
Добро пожаловать, хаджа!”
Мы растворились поскорее,
Скользнув по лезвию ножа.
Купалов пальцами вцепился,
Повлек по тайным закуткам.
Обильный улей изломился -
Помои, грязь, болезни, срам.
У подземелья арсенала
Раздался посвист и затих.
Пароль – преддверие финала:
“ – Отторженная возвратих.”
Возникла тень, спешим вприпрыжку.
До цели тонкий волосок.
Купалов рвёт с бочонка крышку,
Фитиль просмоленный зажёг.
Вдруг разом тень удесятерилась.
Ударом крепким сбило с ног.
В секунду всё переменилось.
А у виска взвели курок.
Захлопнулся капкан подвала.
Я громко крикнул: “ – Атансьон!”
Коснулась горла сталь кинжала.
Нас предал купленный шпион.
Тут Нечто за спиной Ивана
Захохотало, затряслось.
От страха взвизгнула охрана.
Я это видел! Довелось!
––
Игра со счастьем
Майор цедил меж губ мадеру,
Наполнив доверху бокал:
“ – Спасти и другом стать Вольтеру,
Такого счастья не искал!
Не зря познаний набирался.
Все Ваши книжицы прочёл.
Крамольных дум не убоялся,
Сии в величие возвёл.”
Сижу в халате на подушке,
На тканом дорогом ковре,
Случайно уцелев в ловушке.
Клинком саднеет боль в ребре.
Пишу пером письмо Дашковой:
“Мой дивный Ангел, свет очей!
Влача удел судьбы суровой,
Красивых не ищу речей.
В разведке нахлебался страха.
Мы отбивались, как могли.
Под вопли с именем Аллаха
Главу товарища снесли.
Бр-р-р, не забуду, как пилили.
Сгубили мудрое чело.
Коль Вы, читая, загрустили,
Забудем про мирское зло.
Уберегло от смерти чудо.
Пленил французский офицер.
Цел, невредим, держусь покуда.
И сообщаю то, мон шер.
Примите пылкое признанье.
Любовь в разлуке испытал.
Дышу надеждой на свиданье…”
Майор послание прервал:
“ – Для Вас специально, угощайтесь,
Сладчайший сахарный щербет.
И даме сердца обещайтесь.
Клянусь, увидит Ваш портрет!
Не первый год при арсенале.
В такой дыре, эх брат, служу.
Но всё же хочется в финале
Вернуться в милое Анжу.
Рабыни – к чёрту! Надоели!
В мечтах к француженке парю.
Селянку. Властную. При теле.
Такую бабу в грёзах зрю.
Татары низменный народец.
Средь этой глины нет людей.
К войне единственный подходец -
Угнать без чести лошадей.
Жадны, ленивы и лукавы.
Идут прогрессу вперекор.
Такие не приносят славы.
Зачем царице этот сор?”
Я от щербета поперхнулся.
Самодовольный взгляд поймал.
Рукой к чернилам потянулся
И окончанье дописал:
“ …Как перед Львицей оправдаться?
Приказ не выполнил. Провал!
Склады должны были взорваться
И наступленью дать сигнал.
Забиты порохом подвалы,
Там ядер пушечных запас.
Ох, сколь бы ни были удалы,
При штурме Наши сгинут враз.
Спаситель до мигрени душный.
Глупец залился соловьем.
Примите поцелуй воздушный.”
И лист притиснул сургучом.
“ – Ах, милый друг, не оскорбляйтесь.
Для басурман Вы мой трофей.
Визит намечен, снаряжайтесь.
Нас хочет видеть сам Гирей.
А по секрету, между нами,
Готовлю дерзостный побег.
Угоним бриг. Под парусами
До дома, где изменим век.
Нет в Свете большего изъяна,
Держать в неведеньи людей.