Прошит, когда трубят привал.
В лице смятение застыло…
Ещё сильней заморосило.
Остановилась колесница.
Плеснула в горизонт зарница.
Столбом. То Божие Знаменье!
А над телегою Виденье
Коснулось белым и… пропало!
Лошадка вздрогнула, устала.
Возница шапку уронил
И, онемев, стеклом застыл.
Творит рука по телу крест.
Лишь тишина одна окрест.
––
Добрый Дядя
Гулял махорочный король.
Остался справа “Метрополь”.
Ролс-ройс на Невский повернул.
Цыган про «ночку» затянул.
Кокотка нежно обнимает.
С таким, как Он, Она порхает.
Деньгами жжёт, спешит в разнос,
Сам за рулём – купец Мороз.
Маршрут до “красных фонарей”,
По Лиговке не счесть дверей.
Свернул, а перед ним – разбой.
Вопит в крови городовой.
Разрезал голову кистень.
К стене спасаясь жмется тень.
Расправы близится черёд.
Купец на полный газ даёт.
Успел, швырнул в авто, не глядя:
“ – Знакомы будем. Добрый Дядя” -
С ухмылкой выронил Мороз.
Ответа ждал хмельной обоз.
“ – Вольтер ” – субъект пролепетал.
“ – Немчину спас! Ну, так и знал!”
Примолк безудержный шабаш,
Потух веселья эпатаж.
Сюртук побитый. Доходяга.
Дрожит, как лист, у ног бедняга,
Целует с Дамой медальон.
Отсюда ясно, что влюблён.
Взор как у лиса. Тонкий нос
В густые брови словно врос.
Но подбородочек надменный.
А в остальном вполне смиренный.
Весь осенило экипаж.
Таков, как он, не наш типаж!
“ – Германец нон. Же сви француз.”
“ – Ну, и каков Свободы вкус?”
“ – Поднялись смутою народы.
Прозябло семя, лезут всходы!”
“ – А ты, похоже, либерал.
Счастливчик, коль не пострадал!
Мир рухнул! Катимся ко дну.
Нас черти тянут в глубину.”
Взмолилась братия: “ – Гулять!
Нам боле нечего терять!”
Мороз не знает счёт банкнот.
Цыган ушел, срубив на год.
Кокотка выскребла на век.
Такой вот Дядя человек.
Приюты, церкви, меценат.
Наш Добрый Дядя – Демократ.
В Европе учит сыновей.
И строит школы для детей.
Где пляшут девочки канкан,
Купцу известен ресторан.
По стенам бронза, зеркала.
Для Дяди мигом три стола
По центру в ряд соорудили.
А, накрывая, шестерили.
Нет доброте его предела,
Шурша купюра полетела.
Изыска полон бельведер.
Гуляет с Барином Вольтер.
Отдельный справа кабинет.
Там в глубине грустит кадет.
С кадетом сгорбился посол.
Мороз зовет к себе за стол.
Проворно ринулись на зов
И Бьюкенен, и Милюков,
Слюну глотая в вожделенье:
“Приехал спонсор! Наслажденье!”
“ – Присядь, вредитель и шпион.”
“ – Не оскорблять Британский трон!
Ведь мы изволим вас учить.”
“ – Так ты ещё дерзнул хамить?
Кто Карлу голову срубил?”
Посол от этого остыл.
“ – А ты, что скажешь, Милюков?
Наобещал и был таков.
Где Дарданеллы, где Босфор?
Али напомнить уговор?
Трон – королю, народу – власть.
И из казны в карман не класть.”
“ – Мы скоро выберем Царя!”
“ – Видать платил тебе за зря.
Поизбивали постовых,
Чинов сгубили и простых…
А как же нам без них прикажешь?
Ты, Милюков, под спудом ляжешь.
Бескровно, тихо обещал.
Поверил я, засим сплошал…”
“ – То самый важный из шажков.
Он из глубинных родников.
Сметает ветхого барьер.” -
Протараторил им Вольтер.
Посол Вольтера поддержал
И пылко долго руку жал.
Сигару закурил Мороз.
Пустил кольцо французу в нос:
“ – А ты ученая башка!
Но на меня тонка кишка.
Люэс – парижская зараза.
Все революции – проказа.
Грех заражения от вас.
Грядёт предсмертья тяжкий час!”
И залпом водки опрокинул,
И кулаком о скатерть двинул.
Со льда, бегом, ещё бутыль,
Всё под задорную кадриль.
Заставил приглашенных пить:
“ – За то, чтобы России быть!!!”
Чутьем сквозь время прорицая,
Застыл над рюмкою у края:
“ – Придется мне со всеми сгинуть.
Отчизну не могу покинуть!”
Рубли, как птенчики, кружатся.
Наш Дядя любит утешаться.
Наскучило. Видать пора.
“ – Вольтер! Заждались номера.
До девок в двадцать пять рублей!”
На посошок плеснул халдей.
Мчит. Фары. Пьяный в драбадан.
А над Невой клубит туман.
Костры чадят у мостовой.
Притормозил. Взмахнул рукой.
К себе чумазых подозвал.
“– Большевики?” И этим дал…
В подарок от щедрот авто.
А на душе опять не то.