Понимание Фуко языка не как нейтрального пути к объективному знанию, а как инструмента власти объясняет, таким образом, крайнюю чувствительность людей, воспринявших его идеи, к простому выражению слов. Во многих студенческих городках и элитных культурных учреждениях сегодня люди жалуются, что простое употребление некоторых слов, будь то в устной или печатной форме, представляет собой насилие и заставляет их чувствовать себя "небезопасно" и подвергаться травматическому стрессу. Тот, кто сталкивался с реальным насилием, знает, что есть большая разница между тем, чтобы получить удар по лицу, и тем, чтобы услышать, как произносятся некоторые неприятные слова. Но по логике Фуко, слова сами по себе являются выражением власти, и эта власть, как утверждается, может заставить человека чувствовать себя физически небезопасно.
В основе либерального проекта лежит предположение о равенстве людей: если отбросить обычаи и накопленный культурный багаж, который несет в себе каждый из нас, то можно обнаружить основополагающее моральное ядро, которое все люди разделяют и могут признать друг в друге. Именно это взаимное признание делает возможным демократическое обсуждение и выбор.
Эта основополагающая идея подверглась нападкам в связи с растущим осознанием сложностей, связанных с идентичностью. Индивиды не являются автономными агентами либеральной теории; они формируются под воздействием более широких социальных сил, над которыми они не имеют контроля. "Жизненный опыт" различных групп, в особенности тех, кто маргинализирован основным обществом, не воспринимается теми, кто находится в основной массе, и не может быть разделен другими людьми с иной жизненной историей. Интерсекциональность - это признание того факта, что существуют различные формы маргинализации и что их пересечение порождает новые формы предрассудков и несправедливости. Это то, что в первую очередь понимают люди, фактически находящиеся на этих пересечениях, а не более широкие сообщества. В более широком смысле знание о мире не похоже наряд эмпирических фактов, которые любой наблюдатель может просто взять и использовать. Знание встроено в жизненный опыт; знание не является абстрактным когнитивным актом, а тесно связано с действиями, поступками и поступками.
Многие из этих идей невозможно просто отвергнуть, поскольку они исходят из наблюдений, которые несомненно верны. Идеи, которые выдвигались как нейтральные, научно обоснованные выводы, на самом деле отражали интересы и власть тех, кто их высказывал.
Например, эволюционный биолог Джозеф Хайнрих писал о том, что социологи, исследующие поведение человека, обычно используют в качестве испытуемых для наблюдений или экспериментов людей, которых он называет "странными" (WEIRD) - западных, образованных, промышленно развитых, богатых, и демократических. Эти исследования претендуют на описание универсальных человеческих характеристик, но на самом деле, как утверждает Хайнрих, отражают культурно обусловленное поведение и отношение к таким вопросам, как родство, индивидуализм, обязательства и государство. Странные люди, как выясняется, являются исключением, если рассматривать поведение людей в мире в более широком смысле.
Аналогичным образом, вся неоклассическая экономика представляла себя как нейтральное применение научного метода к изучению экономики. Однако эта дисциплина также отражала властные отношения в обществе, особенно на неолиберальном этапе, о чем говорилось в предыдущих главах. Среди обществоведов экономисты наиболее далеко продвинулись в попытках формализовать свои теории в абстрактных математических моделях и в разработке строгой эмпирической методологии для их подтверждения. Их часто характеризуют как страдающих "завистью к физике", надеющихся превратить свою науку в нечто подобное наиболее абстрактным и математизированным естественным наукам.