В новых исторических условиях перестройки либерализм проявился как неозападничество, вступившее в острую полемику с так называемыми патриотами (конец 1980-х).
Либеральное направление в литературе 1960-х – начала 1980-х годов проявляло себя как в подцензурной, непечатной словесности, так и в сам– и тамиздате. Иные писатели появились одновременно и в «подцензурной» печати, и в самиздате. До поры до времени – например, до вызова официальной идеологической власти со стороны «Метрополя» (1979).
В подцензурной словесности либеральное направление не имело другой возможности, как говорить при помощи и через посредство так называемого эзопова языка, который требовал негласного договора между писателем и читателем (проза Юрия Трифонова, Фазиля Искандера и др.).
Сегодня либеральная мысль в литературе существует в свободных условиях. Ей не нужен эзопов язык, ей не приходится преодолевать государственные границы для того, чтобы дойти до печатного станка (тем более до Интернета). Однако споры о либерализме и литературе не утихают; более того, либеральное и антилиберальное течения являются реальными оппонентами в постсоветском литературном пейзаже.
Возникает вопрос: почему в дискуссиях о русском (о культурной русской идентичности, о национальной идее, национальном самосознании и т. д.) в обществе никогда не говорится о либерализме – как об одной из плодотворных традиций русской мысли?
Либеральные реформы, через которые Россия проходит вот уже полтора десятилетия, должны были так или иначе повлиять на содержание этих дискуссий.
И они повлияли. Но не так, как можно было бы предположить.
В российской литературе ХIХ века существовала сильная антилиберальная традиция.
Если сравнить русские корни либерализма (Новиков, Радищев, Герцен) с антилиберальными традициями, то станет очевидным: либеральное течение в истории России «подсоединялось» к революционной мысли. А гротескное изображение российских либералов, карикатура на либералов (и на их образ жизни, как бы оторванный от реальной российской действительности) присутствовали (в разной степени, но…) в антилиберальной литературе: в прозе Достоевского и Льва Толстого, Тургенева и Салтыкова-Щедрина, Чехова и Горького. Традиция гротескного изображения советско-русского либерала была поддержана Владимиром Маканиным (повесть «Один и одна»), Олегом Чухонцевым (поэма «Однофамилец»), Виктором Астафьевым («Царь-рыба», «Печальный детектив»). Можно ли заключить, что сами писатели парадоксальным образом послужили злорадному вытаптыванию маленького поля свободомыслия с его либеральными ростками, дали в руки своим оппонентам аргументы против, привычнее (опять же парадоксальным образом) ощущая себя в выжженном пространстве несвободы? Перефразируя Достоевского – точнее, Великого Инквизитора: сами свободу свяжут и к несвободе придут?
Болезненность проведения либеральных реформ в России 90-х годов прошлого века всколыхнула антилиберальную память литературы, возродила в литературном сознании гротеск и антилиберальную карикатуру; за ними стояло отрицательное отношение если не к самим реформам, так к способам их осуществления. В литературе и искусстве ретротенденции были насаждаемы – еще с самого начала 1990-х – отнюдь не антилибералами и консерваторами, а как раз либеральными авторами.
Все это накладывалось еще и на со школьной (советской) скамьи вбитое в головы понимание либерализма как безусловно ущербного, отрицательного явления, скомпрометированного самим ходом истории.
Разочарование в результатах «перестройки», в президентстве Ельцина, а затем и в действиях новой/старой номенклатуры развило и укрепило в обществе негативное отношение к либеральным переменам, выразившееся, например, в том, что идею введения цензуры поддержали три четверти опрошенных. Эта ошеломляющая цифра имеет самое непосредственное отношение к литературе, к борьбе в ней либеральных и антилиберальных тенденций. Очень быстро, как оказалось, в обществе начинают нарастать ретроградные настроения, забывается гнет несвободы, закрытость от мира, массовое стукачество, тотальный дефицит.
Следует напомнить о том, что само слово «либеральный» было скомпрометировано и самоназванием (карикатурным) партии Жириновского как либерально-демократической (ничего ни либерального, ни демократического в ее идеологии и ее действиях не было изначально). В то же время агрессивная атака на слово (и на писателей, разделяющих либеральные убеждения) шла – и идет – со стороны «левой» прессы («Завтра», «День литературы»).