– Да.
– И Поллак тоже о ней думает.
– Реаниматолог?
– Да. И второй реаниматолог. И шофер. И консультант по современности.
Мартин откинулся на спинку кресла.
– Что в ней такого, Ромни? Вы можете объяснить?
Психолог покачал головой.
– Не могу. Выведите ее фотографию.
– Новую?
– Нет, старую. Ту, где она на плетенке с красным покрывалом. Где уже раздевается, но еще сняла только футболку. И улыбается.
Мартин нашел нужный снимок и вывел в центр экрана.
– Нет, не совсем то, – протянул психолог. – Где она обнажена, но просто позирует ню, без порнографии, только чтобы обязательно улыбалась.
У нее на удивление красивая улыбка при таком-то лице, подумал Мартин, извлекая искомый снимок из вороха ярлыков.
– Вот, хорошо, – кивнул Ромни. – Некрасивая, да?
– Тело красивое.
– Тело великолепное. Совершеннее практически некуда. Но лицо, как бы это сказать, смешное. Все какое-то комичное, не соответствующее телу. Такое лицо должно быть насажено на толстую шею, под ним должна быть толстушка с коротенькими и кривыми ножками, правда?
– Да, есть такое ощущение.
– Теперь возьми снимок, где она одета.
– Вот.
Мартин вывел первый снимок из той же фотосессии.
– Здесь тела не видно – бесформенная футболка, джинсы. Но все равно не оторвать глаз, правда?
– Да.
– Мне кажется, – сказал Ромни, – природа посмеялась над нами. И над этим мальчишкой. Природа создала совершенство, которое мы подсознательно чувствуем. Какой-то подкоркой. Своим неконтролируемым либидо. Фрейд был бы счастлив, получив такое подтверждение своей теории.
Мартин кивнул.
– Нам повезло, – продолжил врач, – жить в хорошее время. Мы можем возродить к жизни мечту – если захотим.
– И будем иметь достаточно денег.
– Конечно. Но факт заключается в том, что имеется возможность. Мальчик ее реализовал, потому что мог.
– Вы хотите сделать себе вторую Грету?
Психолог рассмеялся.
– Хочу, Мартин. Но вы и сами понимаете.
Мартин все понимал. Он продал множество сексуальных кукол, прекрасных женщин, срисованных со старых фотографий, с комиксов манга, с кинематографических постеров, но никогда не испытывал по отношению к ним ничего, кроме желания разок переспать. Они были красивы и не очень, и они были сделаны под заказчика, чтобы удовлетворять его нужды. Даун Кнудсен не была куклой. Она была реальной женщиной, пронесшейся через столетие из своего семьдесят девятого в их далекий и странный год, захватившей с собой все свои чувства, всю свою внутреннюю энергию, всю свою сущность.
И Мартин не мог ее забыть.
Мальчик появился через четыре с половиной месяца. Он был насуплен, зол и угрюм. Когда он материализовался в дверях, Мартин попытался изобразить дежурную улыбку, но мальчик отмел ее уже знакомым властным движением руки. Мартин начал задавать вопрос о причине визита, но мальчик прервал его, как делал и раньше.
– Я хочу еще одну полную реконструкцию.
Мартин удивился. Сильно удивился.
– Да? – он даже не смог произнести ничего более толкового.
– Да.
– Чью?
– Ее же. Даун.
Внутри Мартина что-то щелкнуло, екнуло, дернулось, перевернулось.
– А что… – протянул он, – с той… первой…
– Я убил ее.
Мартин не без труда справился с эмоциями и сказал искусственным, механическим голосом:
– В той же самой конфигурации?
– Да, – кивнул мальчик. – Я вижу, вам интересно. Мне не жалко. Я убил ее, потому что не смог покорить. Я хотел этого, но у меня не получилось с первого раза. Теперь я знаю все свои ошибки. Я знаю, как нужно делать это – и я сделаю это правильно. Поэтому мне и нужна вторая копия. Может, я заслужил скидку как постоянный клиент?
Мартин не понял, шутка это или нет. На всякий случай он вежливо улыбнулся.
– Полагаю, да. Правда, я сам не могу решить подобный вопрос, но не думаю, что будут какие-либо препятствия. Размер скидки уточнит мой начальник.
– Отлично. Сроки те же?
– Да.
– И материалы у вас есть?
– Безусловно.
– Тогда не вижу смысла тратить наше время.
И он встал.
– Простите, господин Барри, – тихо окликнул исчезающего уже в серебристой дымке клиента Мартин, – можно один личный вопрос?
– Да, можно, – тот пожал плечами.
– Зачем вы убили ту, первую? Ее можно было, к примеру, продать. Или отпустить. Она бы не мешала второй.
Мальчик чуть наклонил голову влево.
– Теперь и ты это понял, – сказал он. – Понял, что она такое. И поверь, ты бы тоже не отпустил, потому что не смог бы смириться с тем, что ты – не единственный ее обладатель. Хотя я сделал это не специально. Так получилось. У меня слишком низкие перила на балконе, вот и все.