Она дотронулась до его плеча, он повернулся к ней – и они впервые поцеловались. У нее были чуть солоноватые губы и невероятно гладкая кожа. Он проводил рукой по ее талии, по спине, по ягодицам, и ему было хорошо, как никогда.
– Вы все меня хотите, потому что у вас в подсознании написано: она из порно, ее нужно хотеть, – тихо сказала она.
– Нет, – ответил Мартин. – Я хочу не Даун, я хочу Грету.
Она улыбнулась и прижалась к нему.
После они лежали на диване и смотрели двухмерные фотографии, проецируемые на потолок. Старые фотографии. Она говорила: это «Кадиллак», его как раз выпустили в семьдесят шестом, у Бобби был такой, только красный. А это закусочная, тут ели бургеры, а обслуживали людей другие люди, а не машины, как у вас.
А потом он внезапно прервал виртуальную экскурсию и сказал.
– Тебя убьют.
– Кто?
– Твой заказчик.
– Почему?
– Потому что ты – вторая копия.
И он рассказал ей все – от первого появления мальчика до того самого момента, когда он, Мартин, позвонил в ее дверь. Он знал, что рассказывать нельзя, что Ромни сотрет его в порошок, что вся работа может пойти прахом – и пойдет, потому что мальчик не сможет исправить свои ошибки, используя в качестве объекта Даун, знающую все.
Она слушала не очень внимательно, глядя в потолок и улыбаясь какой-то странной, мечтательной улыбкой.
– Твоя версия немного отличается от Ромни, – вдруг сказала она, когда он закончил.
Мартин подскочил.
– Ты все это знала?
– Док рассказал мне.
– Но почему…
– Мне был интересен твой вариант.
Он не знал, что ответить.
– Ты и с ним спала.
– Ты ждал от меня чего-то другого?
Она улыбнулась.
Мартин поднялся и начал одеваться.
– Глупый. Ты все равно отдашь меня другому мужчине. И до тебя у меня было множество мужчин. И никого из них я не любила.
– А меня – любишь?
– И тебя – нет.
Мартин, уже натянувший штаны, подошел и сел на корточки. Она лежала перед ним – обнаженная, распахнутая, невыносимо сексуальная.
– А зачем все это? Зачем?
– Мое первое «я» не знало. Я – знаю. Я знаю, что вы все не можете без меня, что вы не хотите меня отдавать. Вот тут-то и возникает противоречие.
– Какое?
– У меня те же права, что и у вас. Я имею право на все, ты сам сказал. А вы пытаетесь представить меня как вещь.
– Пока заказчик жив – ты принадлежишь ему.
– Ключевое слово «жив».
И она рассмеялась. Не тем милым, добрым смехом, которым смеялась раньше, не тем очаровательным хохотком, а каким-то другим, холодным, страшным.
Он вышел – и не видел, как она, сгибаясь в три погибели, рыдала на ковре, размазывая слезы по щекам. Потому что она не знала, что дальше. Потому что она сжимала зубы, чтобы стать жестокой и умной. Потому что она никого не любила – и очень хотела наконец кого-то полюбить.
Сцена прощания была точь-в-точь такой же, как и в первый раз. Она молчала, мальчик делал мудрое лицо, Ромни давал какие-то напутствия. И точно так же они с Ромни сидели на диване и смотрели в пустоту, вспоминая женщину по имени Грета, она же Даун Кнудсен.
– Что с ней было до семьдесят четвертого, Ромни? – спросил Мартин.
– Ничего особенного. Школа, работа в кафе, понравилась фотографу, предложил сняться в стиле ню, и вот она в бизнесе. Хорошо платили, партнеры постоянные, ее все устраивало. Не дешевка.
– А после восьмидесятого?
Ромни покачал головой.
– Я ей не рассказал.
– Но ты знаешь?
– Да.
– Откуда?
– Я продолжал копать.
– И?
– Она сгорела за полтора года. Рак.
– Значит… мы спасли ее?
Ромни усмехнулся.
– Ты глупеешь, Мартин. Это синдром любви, право слово. Мы не спасли ее в первый раз, и я не знаю, спасем ли во второй. Мы не вшили ей рак, потому что могли позволить себе не вшивать его. Но мы с тобой понимаем, что болезнь в данном случае совершенно не опасна по сравнению с человеческими чувствами – завистью, ревностью.
– Если она умрет…
– Он станет возрождать ее снова и снова – если у него будет хватать денег. А пока его отец держит бизнес, деньги будут поступать. Возможно, он будет экономить. Скажем, менять ее раз в два года – и каждый раз добиваться.
– Откуда ты знаешь?
– Я же психолог, не забудь. Я все вижу.
Мартин встал, подошел к стене, оперся на нее рукой.
– Что нам делать, Ромни?
Психолог откинулся на спинку дивана.
– Ждать третьего раза. Просто ждать.
Мартин покачал головой.
Она вернулась на следующий день – к вечеру, измотанная и усталая. Она вошла, как клиент, и Мартин, уже собиравшийся уйти из офиса, по привычке хотел сказать «здравствуйте», но онемел и больше ничего не сказал, потому что она подошла и поцеловала его в губы.