– Правда, – улыбнулся Барсуков.
– А если и он?..
– А это, Маша, уже счастье.
Маша сунула кисточку в рот и задумалась.
Барсуков отошел к подоконнику и в сотый раз достал распечатку.
«Я все сделала, Гриша! Приезжай, мы ждем! Юля».
Олег Дивов. Объекты в зеркале ближе, чем кажутся
To Irene, Michael and Andrew.
Это было время, когда весь мир принадлежал нам, и будущее зависело только от нас.
Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю: это была молодость.
Я стоял на веддинге, собирал «цитрусы». Так это называлось в курилке. Вообще-то, курилки не было. И веддинга. И цитрусов тоже не было.
Весело жили мы, заводские.
С заводом городу повезло, конечно.
– Это русская деловая хватка, – сказал однажды Кен Маклелланд. – Если долго сидеть на берегу реки, ожидая, когда мимо проплывет труп твоего врага, рано или поздно рядом построят завод.
– Ну да, мы такие, – согласился я. – Запиши, а то забудешь.
Кен записал.
Город наш делился на Левобережье и Правобережье. «Левые» работали на заводе, «правые» занимались всем остальным. Не по идейным соображениям, просто слева до завода близко, а справа – только через реку, сквозь пробку на дряхлом мосту. У нас все кандидаты в мэры шли на выборы с лозунгом «Я построю переправу!». А потом на федеральной трассе неподалеку отгрохали шикарный виадук. Так и старый мост разгрузился, и стало всем хорошо, особенно начальникам.
– Это русская смекалка, – сказал Кен. – Если долго сидеть на берегу реки, ожидая, когда мимо проплывет труп твоего врага, рано или поздно рядом построят мост.
– Запиши, а то забудешь, – привычно согласился я.
Кен грустно покачал головой, но записал.
Его у нас долго не принимали всерьез. А потом как-то шли мы, тащили ржавое железо с кладбища автомобилей и наткнулись на стаю «правых». Вроде бы в восьмом классе мы учились, да, точно, в восьмом… «Правые» начали кричать всякое, как обычно бывает перед дракой. Ну и Кена пиндосом обозвали. А Кен этого очень не любил. Не был он пиндосом, честь ему и хвала. И дело тут не в обрусении – просто не был он пиндосом, и точка.
Кен тогда нес, как коромысло, на плечах реактивную тягу от «Жигулей». И пока я думал, что бы «правым» ответить, Кен схватил эту оглоблю наперевес и заорал:
– Я Кеннет Маклелланд из клана Маклелландов! Сюда идите, правые-неправые, остаться должен только один!
«Правые» как упали, так еле встали. Ржали до икоты. Кена полюбили безоговорочно. Я молчу, что в школе творилось – фурор и триумф. А из той правобережной стаи трое обалдуев выросли офицерами дорожной полиции. И теперь если Кен слегка нарушает – не по злому умыслу, а исключительно по обрусению, – эти ему говорят:
– Зачем же вы хулиганите, Кеннет Дональдович? Как же вам не стыдно? Не надо так. Иначе придется в следующий раз наказать.
А Кен им:
– Да работа у меня нервная. Больше не буду, честное слово.
Ну полное взаимопонимание и дружба народов. А всего-то десять лет назад пообещал навернуть реактивной тягой.
Мы с Кеном были не просто «левые», а «левые» в квадрате – наши отцы строили завод. Естественно, мы оба на завод и угодили. С той разницей, что я стоял на веддинге, а Кеннет Дональдович бродил вдоль конвейера, при галстуке и с озабоченным лицом. Лицом Кен зарабатывал деньги. Галстуком он иногда, забывшись, утирал вспотевший лоб. Русских это умиляло, американцев смешило, а вот пиндосы на Кена стучали.
– Что за манера, твою мать, сморкаться в долбаный галстук?! – спрашивали Кена в дирекции. – Разве может так себя вести менеджер по долбаной культуре производства?!
«Культура производства» только звучит несерьезно. Не знаю, может, у вас так обзывается санитария на рабочем месте. А в нашей компании это и инженерно-креативный отдел, и гестапо сразу. «Культуристы» отвечают за долбаную эффективность. Страшнее ругательства, чем «эффективность», на заводе вообще нет.
– Я не сморкаюсь, – отвечал Кен. – Я вытираю трудовой пот. У меня работа нервная. Больше не буду, честное слово.
Кена штрафовали, он возвращался на конвейер и спрашивал линейного технолога Джейн Семашко:
– Какая падла?..
– В большой семье не щелкай клювом! – отвечала Джейн, выразительно поднимая вверх красивые глаза.
Кен затравленно обводил взглядом камеры слежения, потом ряды тонированных стекол под потолком – кабинеты начальства, – и нервно теребил галстук. Джейн привычно давала ему по рукам.
– Оставь в покое удавку, – говорила она. – Пойдем на веддинг, посмотрим, как там наш Витя. Я буду следить, чтобы он все правильно делал, а ты – думать, как сделать так, чтобы он делал это лучше.