Так что средняя продолжительность жизни в семьдесят восемь лет была достигнута уже давно, и лет пятнадцать как колебалась около этого предела. Но это средняя. И, понятно, что некоторое число пенсионеров обманывало, так сказать, государство и жило несколько дольше. Так что если бы дело было в одном только возрасте, то ни на какую «динозавристость» Сергей Тимофеевич претендовать бы не мог. Но было еще несколько признаков, которые однозначно делали его абсолютным динозавром — страшным и замшелым. Так, и это было во–вторых, Сергей Тимофеевич улыбался только тогда, когда ему было смешно и весело, а не по любому поводу или, даже, без оного, как ну… ну, все современные и глубоко порядочные люди. И причем здесь честность или нечестность? Так все делают! Значит — так правильно. В–третьих, он был совершенно нетолерантен, часто шокируя, опять же современных и порядочных людей, к которым, ну естественно, относились все соседи, сослуживцы и просто друзья его детей выражениями типа «лживые подонки» или «пидоры жлобские». Ну и, в–четвертых, он совершенно не соответствовал, так сказать, «средневзвешенному образу» пенсионера, поскольку не любил 3D TV и, например, мог открыто заявить, что считает Сталина или, скажем, Путина «единственными толковыми руководителями страны за последние сто лет». Так говорить о самых кровавых диктаторах в истории территории, являющейся одной из ключевых частей Евроазиатского сотрудничества?! Да это же ужас какой–то! И вообще — какая страна? Нет уже никаких стран и народов. Все в прошлом. Он что, вновь хочет, чтобы людей разделяли границы, на которых сидели бы страшные, ощетинившиеся оружием и (страшно представить) дрессированными и обученными на то, чтобы настигать и разрывать людей собаками пограничники? Бр–р–р…
Неудивительно, что большую часть времени он предпочитал проводить у себя, в лесу, на кордоне, где уже лет тридцать назад выстроил себе, как он это называл, «избушку», живя как сыч и очень изредка появляясь в гостях у детей и внуков. Ну, чтобы не портить им имидж среди соседей и сослуживцев. Впрочем, иногда ему все–таки приходилось появляться в своем бывшем доме, который когда–то он построил с ныне уже покойной женой, Натальей Владимировной, с которой прожил, ну не то, чтобы душа в душу, но, в общем, славно, почти пятьдесят лет. Нынче в этом доме жил старший сын Сергея Тимофеевича со своей семьей…
И как раз сейчас и настал такой случай. Поэтому и торчал Сергей Тимофеевич сегодня перед 3D телевизором в большой гостиной, ожидая, когда, наконец, припрутся эти чертовы проверяющие. Несмотря на то что он в доме давно не жил, тот все равно был по–прежнему записан на него, поскольку Сергей Тимофеевич, как пенсионер, имел заметную «социальную» скидку на налоги и коммуналку. Как понимал Сергей Тимофеевич, подобные скидки были одним из тех инструментов, которыми власть обеспечивала себе лояльность пенсионеров. За свою долгую жизнь пенсионеры научились довольствоваться малым и поступать (в том числе и голосовать) по принципу «как бы чего не вышло»…
Но для сохранения этой скидки требовалось регулярно доказывать социальным службам, что он по–прежнему пользуется принадлежащей ему собственностью, для чего необходимо лично встречать проверяющих и отвечать на их вопросы. Слава богу, сестра невестки Сергея Тимофеевича, работавшая как раз в той самой социальной службе, своевременно оповещала семью сына о том, когда состоится очередная «внезапная» проверка. Вследствие чего Сергей Тимофеевич по звонку сына заблаговременно, вечером, приезжал в свой старый дом, ночевал на диване в гостиной, а утром, надев поверх пижамы домашний халат, усаживался перед 3D TV и терпеливо ждал, пока появятся скандальные тетки из социальной службы, чтобы предъявить им свою престарелую тушку и ответить на пару–тройку дебильных вопросов.
Телевизор Сергей Тимофеевич не любил, на кордоне не держал, но делать до прихода социальных работников было все равно нечего, да и просмотр телевизора строго соответствовал «социальной возрастной поведенческой норме» — вот он и уперся в экран. Хотя смотреть было нечего, ну если тебя, конечно, не привлекают дебильные, слезливые мелодрамы, безголосые певцы и певицы и тупые комедии для даунов, в которых тебе еще старательно подсказывают закадровым смехом, в какой момент нужно смеяться. Новости по телевизору он тоже смотреть не мог, предпочитая не загружать мозг той лапшой, которую вешали на уши обывателю, и либо вообще пребывать в неведении о событиях в мире, либо разбираться с ними самостоятельно, роясь в нете и собирая информацию с новостных сайтов разной направленности и свидетельств очевидцев событий. Но сейчас Сергей Тимофеевич был вынужден переключиться на новостной канал. Ибо, полистав остальные, понял, что только он один не вызывает у него позывов к рвоте. Однако и оный недолго способствовал пребыванию Сергея Тимофеевича в пусть и не безмятежном, но хотя бы в слегка разраженном состоянии духа.
— Вот пидоры жлобские! — в сердцах воскликнул он спустя пять минут. И тут же из–за спины послышался голос правнука Тимофея:
— Деда, ты что — фашист?
Сергей Тимофеевич мгновенно развернулся в сторону правнука. Тимофею было пятнадцать лет, и он вошел в тот возраст, в котором дети становятся непоколебимо уверены, что уже полностью повзрослели и теперь отлично разбираются во всем на свете, а вот «предки», наоборот, ничего не понимают в жизни и вообще застыли в своем развитии в каменном веке. Так что тон Тимофея, который страшно ненавидел собственное имя и требовал ото всех обращаться к нему исключительно как к Тимати, был этаким насмешливо–снисходительным.
— С чего это ты взял?
Тимофей снисходительно усмехнулся, независимо посмотрел на деда.
— Ас того, что только фашисты ненавидят людей с альтернативной сексуальной ориентацией.
— Альтернативной? — Сергей Тимофеевич усмехнулся в ответ. — В мое время говорили с нетрадиционной, а сейчас, значит, даже упоминания о традиции стараются избежать. Вот, значит, как… А что касается фашистов, то… знаете, уважаемый и любимый мной молодой человек, вы не очень–то правы.
— То есть? — насторожился Тимофей. Как это он не прав? Да это просто невозможно. В пятнадцать–то лет…
— Среди фашистов было довольно много этих самых людей, как вы это называете, альтернативной сексуальной ориентации. Даже среди их верхушки.
— Как это?
— А вот так. К людям той самой альтернативной, — тут Сергей Тимофеевич не удержался и ернически выделил голосом это слово, — сексуальной ориентации принадлежал, например, человек, приведший Гитлера к власти, создатель штурмовых отрядов наци Эрнст Рем, потом им же являлся заместитель Гитлера по партии, которого тот перед самым нападением на нашу… на СССР, отправил договариваться с англичанами — Рудольф Гесс, а также личный адъютант Гитлера Шауб и многие другие. Да и о самом Адольфе Алоизиче Шикльгрубере тоже разные слухи ходили. Что и немудрено с таким–то окружением.
— О ком? — недоуменно переспросил Тимофей.
— У–у–у, — протянул Сергей Тимофеевич, — как все запущено. Ты хоть знаешь, кто такой Гитлер?
— Конечно, — обиженно надул губы Тимофей. — Фашист.
— Не совсем, — сказал Сергей Тимофеевич, — Гитлер — национал–социалист. А фашист, если уж быть точным, — Муссолини.
— А–а–а, — с сомнением протянул Тимофей, явно слегка путаясь, — слышал. Только ты, деда, что–то путаешь. Гитлер — фашист, это всем известно.
— Нет, — мотнул головой Сергей Тимофеевич, — это ты путаешь… А знаешь что, принеси–ка мне твой учебник истории.
— Зачем?
— А хочу посмотреть, чему там вас нынче учат.
Тимофей фыркнул.
— Ну, ты, деда, даешь — принеси. — Он выудил из кармана плоскую плитку продвинутого планшет–коммуникатора со встроенным 3D экраном, пару раз шлепнул по ней пальцем и протянул Сергею Тимофеевичу. — У меня все тут. Смотри, если хочешь.