Евгений Введенский
ЛИБЕРИЯ
Роман
I'm not like them
But I can pretend.
The sun is gone,
But I have a light.
The day is done,
I'm having fun...
I think I'm dumb,
Or maybe just happy.
Kurt Cobain, "Dumb"
Я не такой, как они,
Но могу притвориться.
Солнце зашло,
Но у меня есть зажигалка.
День уже кончился,
Я продолжаю веселиться.
Наверно, я - тупой,
А может, мне просто повезло.
Курт Кобейн, "Тупой"
ПРОЛОГ
"Мои крылья поломаны вами... Я больше не буду летать!" — прорычал я, с ненавистью глядя в полупустой зал, и с размаху швырнул микрофонную стойку об пол.
Динамики отозвались оглушительным воем... Гитара скрежетала мятыми ведрами, бас и барабаны яростно молотили по водосточным трубам. Я был естественной частью душераздирающе красивой сцены, полной первобытной тоски и духовной агонии. Ради таких экстатических моментов полного освобождения от действительности только и стоило жить!
Высокий, худой и угловатый гитарист Шурик, стоя на коленях и мотая всклокоченной шевелюрой, дергал струны так яростно, как будто пытался их порвать. Смертельно пьяный басист Миша качался из стороны в сторону и говорил в микрофон что-то невнятное, громко икая и временами наваливаясь грудью на стойку. Драммер Андрей больше всего любил финалы выступлений — главным образом за возможность безнаказанно лупить со всей дури по всем своим большим и малым барабанам; его руки стремительно мелькали в воздухе, полное туловище колыхалось над одноногим стульчиком, а на лице сияла блаженная улыбка.
Вдоль стен, принципиально игнорируя столики, стояли парни и девушки с лохматыми прическами, с рюкзаками за спиной, одетые в джинсы и кеды; они хлопали нам и что-то кричали. Перед сценой прыгали двое сильно обдолбанных парней, еще один бился в конвульсиях на полу. Большинство из них мы хорошо знали: они посещали все концерты группы "Лояльный муравей" — даже когда они проходили в таких стремных местах, как это.
Мы находились в пивном баре "Полундра", расположенном на территории небольшого продуктового рынка на окраине Минска. Стены этого заведения были украшены изображениями усатых пиратов с саблями в руках, красующихся на фоне парусных фрегатов. Над сценой, откуда до сего момента звучали главным образом блатные хиты Михаила Круга и удалые припевы Олега Газманова, по случаю нашего концерта зачем-то висела нелепая растяжка: "Рок против СПИДа 2006".
Бармен тщетно призывал молодежь активнее употреблять спиртные напитки и закуски из меню. Вместо этого парни периодически выбегали на улицу к соседнему пивному ларьку и возвращались назад с пластмассовыми стаканами, наполненными пузырящейся жидкостью.
Помимо тех, кто пришел сюда специально на наш концерт, в баре находился и обычный контингент заведения. Заняв несколько центральных столиков, краснолицые мужики и тетки пили водку и закусывали селедкой под шубой и другими подобными блюдами.
Аплодисменты и одобрительные возгласы начали стихать, и мы стали сматывать шнуры и раскручивать барабанную установку. Плотный усатый мужчина, надкусив бутерброд с колбасой и лимончиком, гнусаво крикнул : "Вы — очень модные!" Другие дядьки и тетки дружно заржали. Презрительно глянув в их сторону, я спрыгнул вниз со сцены, чтобы поднять с пола микрофон.
Ко мне подбежала миниатюрная девушка со словами: "Ваша группа — это вообще... ну... просто пипец!" Я пытался ей что-то ответить, но не услышал своего голоса: в баре уже гремела оглушительная Верка Сердючка.
— Э, слышь, красавец! — призывно махал мне рукой все тот же усатый мужик. — Иди сюда, выпей с нами!
Звуковые волны похабного русского шансона бились о бетонные стены этого жалкого заведения, где мы еще пару минут назад самозабвенно обнажали свои души. А снаружи, как и в любой другой день, продолжалась обычная муравьиная жизнь беларусской столицы: махали руками троллейбусы, шли по делам люди, строились ледовые дворцы и торговые центры. Весенний Минск цвел, как герань на подоконнике: повсюду торчали красно-зеленые флаги, с рекламных щитов улыбались интеллигентные работяги и внимательные милиционеры...
— Махани-ка, певец! — сказал усатый, с развязной ухмылкой протягивая мне бокал пива. — Небось от воплей горло пересохло.
— Ну и на хуя ты его сюда позвал? — брезгливо поморщился мужик со злым лицом и блестящей лысиной, стряхивая сигаретный пепел в тарелку с объедками. — Бля, ненавижу я этих пидоров волосатых.