- Даже вы?
Он равнодушно изобразил улыбку:
- Доверяйте только себе. И... если вы все же встретите темную тварь, а потом, очнувшись, обнаружите у себя некоторые странности, не утаивайте это от мужа. Проснется жажда к человеческой крови, но знайте: пока вы не утолите ее, вас можно спасти.
- О! - я немного растерялась. За три года я не дождалась от мужа каких-либо подробностей тайной войны с тварями, а лорд Лоренс сообщил множество интересных и странных вещей в первых же трех фразах. - Можно спасти?
- Вода с серебром из источника Донума помогает исцелению души, - любезно сообщил Гесси. - Но нужен будет посредник: я или кто-либо из отряда Эреуса. Поэтому не медлите, посылайте за кем-либо из нас, как только вам захочется попробовать на вкус кровь ваших служанок. -
Теперь меня покоробил его тон. Лорд Гесси будто уже видел мое обращение темной тварью, было уверен, что ночь бала для меня закончится именно так. И ответила я резко:
- Когда мне понадобится такого рода помощь, ЕСЛИ она мне понадобится, я дам вам знать, Лоренс. Но я немного удивлена. Я полагала, твари Макты - мертвецы, телами которых он управляет. Но, выходит, они еще не мертвы, раз их можно исцелять?
Он отступил - и скрылся за прозрачной ледяной стеной отстраненности:
- Лорд Эмендо верно говорил: вы задаете много лишних вопросов, Ариста.
Карусель бала раскручивалась. Лица людей постепенно размывались - рябь на море толпы, их разговоры, смех волнами взлетали и разбивались о мол тишины зимней ночи. Черным чудовищем та разлеглась под окнами бальной залы и наблюдала. А веселье разрасталось и все отчетливее обретало наигранный характер. Лица людей срастались с разноцветными масками, голоса сливались с гомоном скрипок и гоготом флейт. Тяжело, душно! Упав в кресло, я смотрела, как дочь танцует с младшим сыном Калькаров - семнадцатилетним юношей. Антея развеселилась и раскраснелась. Огромные удивленные глаза, казалось, вознамерились вместить все картины и впечатления ночи. При определенном повороте головы можно было разглядеть в ее юном милом личике свои черты. А улыбка и немного упрямый наклон головы - лбом вперед, тыча противника воображаемыми рожками, - это от Эреуса. Как порой причудливо смешиваются, соединяются, не растворяясь, черты родителей в ребенке, в то же время создавая ни на кого не похожий, новый образ! Кто ведает этим, что этим управляет?
- Похоже, она совершенно счастлива, - сказал подошедший Эреус. Я обернулась к нему.
- Да... ненадолго. Скоро она поймет, что чуда не произойдет. Пусть веселится, пока можно.
Муж казался расслабленным и спокойным. Но правую руку держал за спиной: правый манжет рубашки превратился в лохмотья, будто кто-то рванул по нему когтями. И воротник помялся, на правом бортике куртки - россыпь крохотных бурых пятнышек, высохшая кровь.
Я содрогнулась:
- Дочь счастлива, а вы? Вижу, вы ловили темную тварь?
- Уже пять, и это далеко не конец.
- Гесси сказал необычную вещь: он сказал, их можно спасти, пока они не попробовали человеческой крови. Так, выходит, они не мертвецы?
Муж ошеломленно и как-то несчастно посмотрел на меня, сглотнул. После паузы чрезвычайно, преувеличенно ровно сказал:
- В очень редких случаях исцеление действительно возможно, душу новообращенного удается спасти. Но, обыкновенно, темные твари стараются держать своих юных в укрытых убежищах до принятия ими первой порции живой крови.
- Точно также, как поступили бы мы с детьми, - прошептала я. - Почему же охотники уверены, что они - живые мертвецы?
Он приблизился, опустился на одно колено и взял мои руки в свои. От его перчаток неприятно пахло: кровью, железом, горелой пылью.
- Я очень скоро все скажу тебе, Ариста, правда, - забормотал муж. - То, что ты сейчас сказала... Меня терзают те же вопросы, поэтому я больше не хочу продолжать дело Гесси. Мы уедем из Карды, и я все расскажу и тебе, и Антее, правда. Но не здесь, не сейчас. Этот город туманит мысли, мы все можем наделать глупостей! Понимаешь?
- Понимаю... - я нахмурилась. - Меня только пугает частота употребления вами слова "правда", мой лорд. За нею обычно скрывается ложь. -
Я боялась и ждала, что он отодвинется и начнет доказывать, что не врал, этим только убеждая в нечестности... Но Эреус сжал мне ладони - сильно и мягко, ласково:
- Милая... Любимая моя! Это были страшные три года, но все почти позади. Я не говорю ничего сейчас, потому что это долгий, тяжелый разговор. Но мы поговорим, обещаю, - он премило улыбнулся. - Пойдемте танцевать?
Я устало усмехнулась:
- О, нет, нет. Меня уже тошнит от этой карусели!
- Антея времени не теряет, и мы не будем. Идемте! -
Он все-таки вытащил меня в круг. Сначала мы покружились под веселую мелодию. Эреус немного слишком пытался быть милым, и это пугало. Но вот, ритм сменился. Я положила левую руку ему на плечо и заглянула в глаза. И он успокоился и впервые за долгие годы открыл взгляд до конца, до правды, до последней, кристально-честной искорки: в нем была тревога за нас и надежда. Муж повел меня по кругу в молчании, шутить и говорить комплименты больше не хотелось. Постаревшие, потяжелевшие, мы были сейчас тем же единым, что и в день венчания, и это единое не требовало громких слов, признаний, нелепых шуток.
Музыканты поспешно завершли последнюю музыкальную фразу. Мы с сожалением вернулись на места у стены, а церемониймейстер вышел в центр зала и объявил:
- Королева Семель желает увидеть "Солнце и Луну"! Смелые дамы приглашают смелых кавалеров. Танец со сменой партнеров.
Я уже хотела пригласить Вако, но муж удержал за руку:
- Нельзя. Останьтесь тут. Танец со сменой партнеров.
- Жаль...
- Я пойду, - он уже снова надел маску непримиримого борца с нежитью. - Не выпускайте дочь из виду.
Антея была поблизости. Смеялась, обсуждая с дочерью Дэви что-то. Я опять присела в кресло, поглядывая то на дочь, то в центр зала, где разворачивалось необычное зрелище.
"Солнце и Луну" - танец, написанный по мотивам показанного в начале бала короткого балета о любви-ненависти двух светил, танцевало всего с десяток пар, красивых, как на подбор. Вышли Вако, Митто, Дивелли, Майя Лакус с юным сыном Калькаров, с которым недавно танцевала Антея. Пары образовали широкий круг, поклонились Королю и друг другу, и танец начался. Красивый контраданс с гипнотическим рваным ритмом и скульптурно-изящными сложными поддержками. Макта и Семель наблюдали за танцем с балкона. Королева сидела рядом с Королем, очень прямая, гордая и бледная. Макта не убил ее в первый месяц правления, значит, Семель стала темной тварью.
Мелодия "Солнца и Луны" то ускорялась, то замедлялась, вызывая страннейшее ощущение неравномерно текущего времени. Казалось, все вокруг, не только десять пар в центре зала, начинают то двигаться быстро и дергано, как сумасшедшие марионетки, то застывают красивыми мраморными статуями в мире остановившегося времени. А что творилось в центре зала, глаза вовсе отказывались воспринимать. Танцоры двигались ловко, изящно, и совершенно не давая запомнить последовательность танцевальных па, а партнеров меняли так быстро и незаметно, что, казалось, это один человек, только со все бледнеющим и бледнеющим лицом. Они все дольше задерживали поддержки, чтобы зал мог насладиться воплощенными в живой скульптуре отражениями любви и страсти, свободы и повиновения, мечты и разочарования.
Скоро танец кончился, но иллюзия не кончалась. Макта спустился в тихий зачарованный зал и воздел руки:
- Остался последний танец бала! - возгласил он. - Но не последний танец земли страха! Танцуйте, доколе она не падет! Отныне по воле моей каждые пятнадцать лет должны проводиться большие Балы Карды, а Тридцать Домов по очереди принимать их. Пока путь, начертанный для Терратиморэ Лазаром Арденсом, не завершится!
Я подлетела к дочери, обняла за плечи. Сердце пело: ночь завершилась благополучно, вопреки всем дурным предчувствиям.