— И не болят ли твои обугленные косточки? — вставил невыносимый Джекоб, презрев гнев начальства.
— Не болят, — ответил Ниц на последний вопрос. — Повторяю: меня зовут Фридрих.
— Прости, дружище Фридрих! — Майер добродушно хохотнул. — Прости великодушно и утоли наше любопытство.
— Я уже сказал. Я пребываю в новом месте, в котором еще не освоился. Сейчас вижу нечто вроде розоватой воронки… или жерла. Из нее донесся зов, который направлен ко мне. Не имя и не звук. Что-то вроде запаха. Я прилетел на запах, как летит самец бабочки. И вот я говорю с вами. Я вас не вижу, но чувствую. Особенно Джекоба — это что-то яркое, сильное и резкое, даже заломило виски… И Майер… он тоже силен, но по-другому. Джекоб — вопль, Майер — визг бензопилы. Как-то так… Но я устал. Мне тяжело с вами. Позвольте отлететь…
— Нет-нет, погоди! — Майер чуть не прыгал от возбуждения. — Ты видишь будущее? Хотя бы на несколько дней или месяцев вперед? Что случится с клиникой Гиперборея? Как быстро мы сумеем восстановиться после твоего геростратова поступка? Достигнем ли мы успеха в наших дерзновенных исследованиях?
— Я устал. Устал. Я не хочу смотреть в будущее. Будь проклята ваша Гиперборея. Я уготовил бы острову самое страшное будущее, если бы мог. Я погрузил бы его в пучины океана. Если бы… Но не могу. Нет, смогу! Я смогу, если хорошо постараюсь!!!
Ниц захохотал. Дина дергалась, извергая из себя хриплые безумные звуки. Волосы ее растрепались, как ведьмино помело, из зажмуренных глаз струились слезы.
Майер, не владея собой, кинулся к ней и затряс за плечи.
— Заткнись, сволочь! Ты пожалеешь о своих словах!!!
Дина распахнула глаза и пронзительно закричала.
— Что вы делаете! — Роу пытался оторвать профессора от несчастной женщины. — Медиум не отвечает за его слова! Оставьте!.. Вы ее покалечите!
Майер опомнился. Разжав пальцы, отступил от растрепанной Дины. Та тут же рухнула на песок, закатив глаза под лоб. Роу принялся хлопать ее по щекам и расстегивать ворот куртки, а затем блузки.
— Господи, профессор, — бормотал он укоризненно. — Вы же могли ее убить… свести с ума… Как так можно с медиумом, с бесценным каналом связи…
Канал связи, наконец, очнулся. Приподнявшись с песка с помощью Роу, Дина трясущейся рукой застегнула блузку.
— Прошу простить, — не глядя на нее, буркнул Майер. — Негодяй вывел меня из себя. Его злобные слова вылетали из вашего горла, и вот… так глупо всё получилось.
— Не стоит извинений, — прохрипела мужественная женщина. Она поправила волосы и выпрямила спину. — Я готова продолжить сеанс, я отлично себя чувствую.
— Что вы! Какой сеанс! — махнул рукой Майер. — Отдыхайте. Всем спасибо! Главное мы выяснили, так что все затраченные усилия были не зря.
Участники сеанса медленно зашевелились, поднимаясь с песка.
— Если нужно еще с кем-нибудь поговорить — в любой день, в любой час я к вашим услугам, — голос полностью оправившегося медиума был тверд и бодр.
Глава 32 ДИНА
В ночь после спиритического сеанса долго не мог заснуть. Ворочался, то сбивал, то плющил подушку, выходил подышать наружу. Когда, наконец, пришла вожделенная дрема, к великой моей досаде кто-то постучал в окошко. Чертыхаясь, проковылял в прихожую и отворил дверь.
В первую секунду при виде обриса женский фигуры, освещенный неярким фонарем, сердце екнуло: Юдит! Но Юдит была повыше и шире в плечах. И голос ее никогда не звучал столь сухо и скрипуче, даже в гневе.
— Простите, что вторгаюсь, да еще в столь поздний час. Можно войти?
Дина. Вот уж кого ожидал увидеть на моем пороге меньше всего.
Я посторонился.
— Скорее уж, ранний час. Входите.
Я зажег свет в гостиной. Дина присела в кресло, не снимая куртки. Она явно волновалась.
— Чаю? — надо было как-то разбавить молчание.
— Нет, спасибо. Кофе тоже не нужно — потом сложно будет заснуть.
— Вы не поверите: я долго не мог заснуть и задремал пять минут назад. И был разбужен стуком в окошко.
Она оскорблено вздернула подбородок.
— Я, кажется, извинилась! Или вы не расслышали? Могу повторить: сорри. Я позволила себе прийти в столь поздний час, чтобы нам никто не помешал. Дело исключительно важное.
— Я весь внимание.
Прищурив косящие глаза-стрелки и стиснув на коленях худые руки, она быстро заговорила:
— Я пришла сделать вам одно предложение. Станьте моим партнером в экспериментах с направленной реинкарнацией. Нет-нет, не возражайте сразу! — Она вскинула ладонь, хоть я и не думал возражать, а лишь замер в бескрайнем удивлении. — Сначала выслушайте мои доводы. Конечно, намного приятней иметь дело с юной хорошенькой девочкой, куклой Барби двадцати с небольшим лет, с упругими молочными железами и парой извилин. Но кукол Барби на острове больше нет. Думаю, вы в курсе, что пациенты вывезены на лайнере в бессознательном состоянии и остались только исследователи и обслуга. Второе. Вас может смутить мой возраст. Но, уверяю вас, я еще вполне способна родить. Мне нет и пятидесяти, и климакс — а именно, прекращение менструаций, еще не наступил. Я могу выносить и родить здорового ребенка, и не одного, можете мне поверить. Почему я выбрала в качестве биологического отца именно вас, можете вы спросить? В силу целого ряда причин. Вы достаточно молоды, сильны, спортивны. Ваша внешность вызывает у меня приятные эмоции, а это немаловажно, учитывая необходимость физической близости. У вас развитый интеллект, хорошие моральные качества, то есть неплохой генетический фундамент будущего младенца. Наконец, третий фактор, но не последний по значимости: многие эксперименты на острове сворачиваются в силу материальных проблем. Майер вовсе не так баснословно богат, как принято считать. Даже, продав виллу на Сейшелах, где, кстати, живут его дети и невестки, он не сможет восстановить работу лаборатории в полном объеме. Соответственно, сокращается количество исследователей, наставников, лаборантов. Живыми с острова Гиперборея не уезжают — думаю, вам это известно. Лишние работники будут превращены в запчасти, и, увы, без их согласия, без подписания каких-либо бумажек. Все бумажки, кстати, здесь липовые.
Она помолчала, поглядывая на меня одним глазом (второй блуждал взглядом по стене) с опасливой надеждой. Я заметил, что она очень осунулась в последние дни. И прежде худая, теперь напоминала узницу Освенцима.
Я послушно ждал продолжения.
— Так вот. Исследования на младенцах будут продолжаться, это я знаю наверняка. Они не столь затратны, как другие опыты, но исключительно перспективны. Майер не станет жертвовать ими, тем более что трое женщин уже беременны, и одна из них на сносях и вот-вот родит. В силу перечисленных причин очень прошу вас принять мое предложение. Особенно акцентирую на последнем пункте: биологические отцы гарантированно не превратятся в запчасти. По крайней мере, пока Майер не наберет достаточно материала по данной теме и не потеряет к ней интерес.
Дина замолчала, выжидательно буравя меня острым зрачком и теребя край юбки.
— Можно, я закурю?
Она закивала.
— Конечно. Решение предстоит непростое, я понимаю.
Я закурил две сигареты сразу — не из пижонства, а для усиления эффекта. Порой я так делаю. Одну в левом, другую в правом углу рта.
— Скажите, зачем вы устроили этот спектакль сегодня? От скуки?
— Вы о чем? — Дина нахмурилась.
— Я о сеансе спиритизма. Так называемом. Никаким Ницем там и не пахло, вы все выдумали и устроили шоу. Вот я и спрашиваю: зачем? Чтобы продемонстрировать свою ценность для Гипербореи, подстраховаться на случай необходимости в новой партии запчастей?
Гостья оскорблено дернулась.
— Никакого шоу. Способности к медиумизму у меня развились еще в подростковом возрасте. Я просто рассказала об этом Роу, а он предложил поговорить с Ницем. Только что отлетевшая душа, как правило, пребывает недалеко от места, где она вылетела из тела. Особенно, если смерть была болезненной или насильственной.