— Я в курсе. Но могу дать руку на отсечение: Ниц не прилетел на ваш трубный зов. Знаете, почему я в этом уверен? За все время потусторонней беседы не прозвучало ни единой цитаты из Ницше.
Дина порозовела. Пальцы сильнее затеребили ткань строгой юбки.
— Что за нелепый довод? Ниц, очутившись в тонком мире, осознал, что он вовсе не являлся реинкарнацией великого философа, устыдился этого и, соответственно, перестал цитировать. Это естественно. И наоборот, примись его дух цитировать, как при жизни, это было бы признаком явной и грубой фальсификации, фальшивки.
— Отчего же он велел тогда называть себя Фридрихом?
В глазах у Дины запульсировал ужас. Мне стало жаль завравшуюся спиритку.
— Ладно, замнем. Вам хотелось повысить свою ценность в глазах Майера, дабы не быть отправленной на запчасти, и вы ее повысили. И обморок сыграли убедительно. Не занимались самодеятельностью в колледже?
— Я вам повторяю…
— Ладно-ладно. Не буду больше на эту тему. Тем более что вы добрая: отправили беднягу Ница в приятное и прохладное местечко, отлично зная, что безмерно обрадовали бы Майера намеком на чистилище или ад.
— Я устала с вами спорить…
— Не будем спорить. Перейдем непосредственно к вашему предложению. Мой ответ: нет.
Лицо ее исказилось разочарованием. Но Дина быстро взяла себя в руки и спросила вполне бесстрастно:
— Но почему? Объясните.
— По целому ряду причин. Во-первых, я могу вступать в интимную связь с женщиной только в состоянии любви или влюбленности. Знаю, что для мужчин это не типично, что я белая ворона и прочее, но это так.
— О, если только это! — Дина нервно рассмеялась. — Возможно оплодотворение без физической близости. С помощью шприца и пробирки. Правда, зачатие при этом наступает не с первой и не со второй попытки, но рано или поздно успех обеспечен. Вы тонко намекнули мне, что я мало похожа на женщину вашей мечты, но я не в обиде. Я не кукла Барби, не самка, но исследователь. На Гиперборее не принято оплодотворять из шприца, но, думаю, я сумею уговорить Майера, объяснив ему всю целесообразность появления ребенка с набором наших с вами генов.
— Есть и другие причины. И главная из них: мне это неинтересно.
— Как?! Не интересен столь захватывающий эксперимент? Столь эксклюзивные, из ряда вон, опыты?
— Ни в малейшей степени.
— И даже… даже если бы подобное предложение сделала не я, а та смазливая девица — Юдит, кажется? Не удивляйтесь: я наблюдательна, вижу, как вы на нее смотрите.
— Тем более. Слава богу, подобное этой девушке и в голову не придет.
— Напрасно вы так безапелляционно судите о чужих головах! Но послушайте, Норди, вы или невнимательны, или у вас напрочь вылетел из сознания мой главный аргумент: число исследователей сокращают, переводя их в ранг «запчастей». Вы и оглянуться не успеете, как окажетесь в замороженном и расфасованном состоянии в трюме лайнера, мчащегося на большую землю.
— Что ж, ничего не имею против. Именно за этим я и подался два месяца назад на остров Гиперборею, соблазнившись объявлением в рекламной газете.
Дина покусывала губы, подыскивая новые аргументы. Ей очень не хотелось уходить, это было заметно. Но вот почему? Неужели на острове мало мужчин, кроме меня? Отчего бы ей не обратиться с этим к Джекобу, к кому-либо из обслуги или охраны? Русский умник всеяден. Согласится даже без шприца. И гены ничуть не хуже моих, а в плане телесного развития даже покрепче. Не влюбилась ли в меня эта сушеная каракатица? Если так, забавно и грустно.
— Хорошо, — Дина выдохнула, на что-то решившись. — Приведу вам последний и самый весомый аргумент. Только обещайте мне прежде, что мои слова не выйдут за пределы этого домика. Майер разрежет меня на мелкие кусочки, если узнает или заподозрит, что я проболталась.
— Обещаю.
Мне стало интересно, что еще выдумает эта особа, одновременно крайне занудливая и столь же непредсказуемая. Неужели я не знаю чего-то существенного, что творится за кулисами островной жизни? Да нет, скорее просто блеф. Блефовать тут в моде.
— На острове проводятся эксперименты, о которых знают только их непосредственные исполнители. Даже под пыткой ни Майер, ни Роу не поведают о них и полслова. Страшные эксперименты. Адские. Если вам не повезет и вы окажетесь подопытным в одном из них, вы будете молить своих истязателей отправить вас на запчасти, будете мечтать о смерти, как об анестезии, как об избавлении от страшнейших мук, телесных и физических. Теперь вы видите, от какой участи я хочу вас спасти?
— Я искренне вам благодарен, Дина. — Признаться, она изрядно напугала меня, но я постарался не подать виду, говоря спокойно и снисходительно. — Нельзя ли добавить конкретики? Какие именно опыты проводятся здесь над людьми, о которых Майер не поведает и под пыткой?
— Нет! — Она отшатнулась, замотав головой. — Этого я вам рассказывать не стану.
— В таком случае, еще вопрос: вы, как я понимаю, один из тех самых экспериментаторов, что ставят на живых людях адские эксперименты?
— Да. — Она ответила без малейшего колебания. — Но, как и почему меня вынудили принять участие в этих опытах, также разъяснять не стану.
— Ваше право.
Повисло молчание. За окном стало светлеть, и я выключил электричество. В серых сумерках Дина сразу постарела лет на десять. Она казалась эмоционально выпотрошенной и уставшей до предела.
— Могу я подумать над вашими словами?
— Конечно. — Она поднялась со стула. Но тут же лицо исказилось судорогой боли, и она опустилась назад.
— Воды… если можно…
— Вот чай. Что с вами?
— Ничего. Сейчас пройдет…
Я вспомнил, как Роу говорил о её онкозаболевании. Вот она, худоба… Обезболивающие, как видно, ушли золой. Или Лагг успел их вытащить?
— Как же вы… без лекарств? Простите, я знаю, Роу мне сказал. Как же умудряетесь работать в таком состоянии?
— Вот так и умудряюсь, — Дина справилась с судорогой лица. — Лекарства привезут следующим лайнером. Дотерплю как-нибудь. — Она поднялась и, шурша курткой, пощла к дверям. — Думайте, Норди. Определяйтесь. Только не очень долго: ваша судьба решается на днях. И еще, — она взглянула мне в глаза с вымученной усмешкой. — Не воображайте, что я питаю к вам какие-то чувства. Влюбленность, вожделение, похоть и всякую прочую чушь. Мною движет лишь человеческое сочувствие. Если вы найдете другого партнера для участия в опытах направленной реинкарнации — ту же девчонку Юдит, да хоть горничную или прислугу, я буду рада за вас ничуть не меньше, чем если бы выбор пал на меня.
Она вышла, тщательно следя за тем, чтобы закрыть дверь как можно бесшумнее. А я вернулся в постель и очень быстро уснул.
Глава 33 ВОСЬМИРУКАЯ ТВАРЬ
Но как следует выспаться мне не дали. Около десяти утра раздался новый стук в дверь.
— Вы уже третий день пропускаете занятия на группе, — непринужденно заявила Мара, забыв поздороваться.
Сегодня она была одета на удивление скромно: всего-навсего белая блузка, длинная голубая юбка с вышивкой и дешевая бирюза на шее, очень крупная, как все ее камни.
— Не знал, что это преступление.
— Это не преступление, — она величаво опустилась на диван. — Это симптом. И мне хотелось бы уточнить, чем именно он вызван.
Не дождавшись ответной реплики, Мара вздохнула. Мелодично звякнули камушки на шее.
— Это временный упадок духа, либо вы решили окончательно прервать работу исследователя?
— А какая разница?
— Разница существенная. — Она снисходительно улыбнулась. — Если это временно, мы подождем, пока ваш сплин не пройдет и вы не вернетесь в наши дружные ряды. Можем даже помочь прогнать этот гадкий сплин. Способов предостаточно. Кино? Химия? Эротические забавы?..
— Спасибо, не надо.
— «Спасибо, справлюсь сам», либо «спасибо, все это уже не поможет»? — она лукаво прищурилась.
— Второе ближе к истине. Если честно, то исследования, которые были мне интересны, прекращены, а то, чем занимается группа сейчас, вызывает во мне отторжение. В этом главная причина упадка духа, или сплина, по-вашему.