Выбрать главу

— Аневризма, — пробормотал Макс. — Нужно найти вену. — Пока он искал сосуд, кровь брызнула ему в глаза. Он наскоро смахнул ее рукавом.

Вена не обнаруживалась, и кровь продолжала хлестать.

— У нас только три банки крови, — предупредила сестра.

— Как?!

— У него вторая группа, резус отрицательный.

Если бы все пошло, как надо, переливание, скорее всего, вовсе бы не понадобилось.

— Дьявол! — выговорил Макс.

К тому времени когда он нашел и пережал вену, жизнь Бо Фортинелля висела на волоске. Без дополнительного переливания он должен был непременно умереть.

Единственной надеждой было, что среди сотрудников или больных клиники найдется кто-нибудь с такой же редкой группой крови, готовый поделиться с умирающим. По внутренней связи объявили тревогу. Но и через двадцать минут никто не откликнулся. Практиканты и сестры перелопачивали истории болезни в поисках возможного донора.

Через два часа Бо Фортинелль умер.

— Дьявольщина, дьявольщина, — повторял в бессильном гневе Макс. — Двадцать пять лет, родился на реке, прошел всю эту поганую войну, получил Пурпурное Сердце и умер на столе только потому, что для него не хватило крови, — он издал странный устрашающий звук, все его тело сотрясалось, и Жени поняла, что Макс плачет без слез. Но звуки прекратились так же внезапно, как и начались. — Хватит этого дерьма, — он резко повернулся к Жени. — Никто не должен рисковать жизнью, входя в операционную, только из-за того, что наша вонючая клиника не имеет никакого оборудования. Все случайности не предусмотришь. Но нужно к ним готовиться или закрыться.

Чек Дэнни в десять тысяч все еще лежал на столе Жени. Мог бы он спасти эту жизнь — им никогда не узнать.

— У нас есть то пожертвование в десять тысяч…

— И сколько на него можно купить крови? — вскинулся Макс.

— Заработаем еще, наверное, тысяч десять…

— И что? Купим банку крови, израсходуем ее и будем ждать, пока на нас не свалится еще один актеришка? Нет, нам нужны постоянные поступления, а не случайный заработок, когда сумасшедший режиссер жаждет прикрыть свои делишки.

— Понимаю.

Макс бессильно опустился на стул, точно куль с песком. Жени положила ему руку на плечо. Лицо его дернулось, и он удивленно посмотрел на нее. Жени быстро отдернула руку. Макс не переносил собственной слабости и не терпел утешений.

— Как-нибудь выкрутимся, Макс. Я подумаю. Приходи ко мне завтра вечером, и мы все обсудим.

— Чарли и Т.Дж…

— После обеда я снимаю Чарли последние швы, чтобы завтра, как и предполагалось, они отправились домой. К вечеру они обе придут попрощаться.

— Хорошая женщина. А девчонка — настоящее чудо, — к Максу возвращалось душевное равновесие.

— Они обе без ума от тебя. Особенно Т.Дж. Через несколько лет хочет начать у тебя работать. Ты должен продолжать, Макс. То, что ты делаешь, очень важно.

— Да, — пробормотал он. — Хорошо, я буду у тебя вечером, а утром не приходи на работу.

— Спасибо, — и она пошла отмываться, прежде чем пойти к Элиоту Хантеру и начать обход. А Макс так и остался сидеть сгорбленным на своем стуле.

У Элиота дела шли хорошо. Он смог заснуть без лекарств, и его кровяное давление снизилось. Жени предсказывала, что он поправится очень быстро. Его кожа, чистая и гладкая, уже начала избавляться от последствий взрыва и принялась сама себя заживлять.

Уже через пятнадцать часов после операции состояние Элиота значительно улучшилось. «Хирург, — размышляла Жени, переходя в другую палату, чтобы проверить состояние скоб на челюсти Брюса Паттерсона, — лишь один из членов бригады, а другие — везение и хорошие гены больного».

У Чарли было и то, и другое. После обеда Жени сняла ей последний шов за ухом. Она осталась довольна результатом операции, а Чарли — почти в восторге. Ни намека на припухлость, а несколько синяков — желтоватых и коричневатых — можно было легко скрыть косметикой. Чарли помолодела и, пока восстанавливала силы, похудела на восемь фунтов. Глаза блестели, движения выдавали в ней женщину, которая знает, что привлекательна.

— Ты подарила мне новый мир, — сказала она Жени. — Новую жизнь. Я приехала сюда полумертвая. Жизнь оставалась позади. А теперь — посмотри! — она крутилась, как много лет назад, когда Жени подарила ей пальто. — Может быть, этого никто и не скажет. Но я — красива! Золушка! А волшебная палочка в твоей руке, Жени.