— Доброе утро, доктор. Это Боб Моррелл, адвокат.
— Чем могу вам помочь?
— Я звоню, чтобы записать своего клиента.
Жени подумала, не маскировка ли это. Под именем Боба Моррелла мог звонить известный актер, который станет обманывать ее и дальше, записав в клинику кого-то еще.
— Боюсь, что не выйдет. Я должна побеседовать с будущим пациентом сама, — она давно установила это правило, когда дети стали записывать родителей, жены мужей, а те в итоге так и не показывались. Если человек не решался даже позвонить по телефону, не было никакого смысла с ним встречаться.
— Ему нужна подтяжка лица, и он готов вам заплатить вдвое больше обычного, чтобы операция была произведена немедленно. Но ему необходимо ваше письменное подтверждение того, что анонимность будет соблюдена.
— Я врач, — возмутилась Жени, — а не полицейский осведомитель.
— Мой клиент привык получать все, что ему необходимо… И чтобы было все, как он хочет…
— Я тоже, — перебила его Жени. — Советую вашему клиенту обратиться куда-нибудь еще, — она положила трубку и раздраженно посмотрела на телефон. Несносный человек. Ей наплевать, будь хоть его клиентом сам президент США.
Но на следующий день мистер Моррелл и его клиент очутились в ее приемной, и Жени из любопытства согласилась встретиться с ними. Пожилой человек, лицо которого было скрыто под огромными солнечными очками, вошел один. Волосы старика были совершенно седые, лоб испещрен коричневыми пятнами, руки тоже в пятнах и артритных шишках. Но держался он прямо и было трудно судить, сколько ему лет.
— Доброе утро, Женя, — он снял очки.
Ее руки сами собой сжались в кулаки на коленях. Прошла минута.
— Доброе утро, Бернард, — ответила она.
— Как всегда, красивая.
Она кивнула. Бернард выглядел так, будто по его лицу прошел торнадо, сея на своем пути разрушения.
Он пододвинул себе стул.
— Моя самая большая компания на грани бунта. Директора хотят от меня избавиться и решать все сами. Обвиняют меня в том, что я слишком стар и властолюбив. Распускают слухи, что я впадаю в старческий маразм. Чушь, конечно. До ежегодного собрания, через шесть недель, я их прижму. А потом хочу выступить перед основными совладельцами и показать им, что я бодр и способен распоряжаться. Поэтому я хочу, чтобы ты прооперировала меня немедленно.
Жени покачала головой:
— У нас все занято на два месяца вперед.
Казалось, он не слышал ее.
— Ты знаешь, принцесса, я приобретаю только лучшее. А в этой области лучшее — ты. Торговаться я не буду. Скажи, что тебе нужно? Еще одну клинику? Исследовательский центр? Это будет твоим. Назови цену.
«Ему, должно быть, хорошо за восемьдесят», — прикинула Жени. Кожа потеряла эластичность, пересекаясь, ее избороздили морщины, как схемы маршрутов на карте, которыми он летал по миру. В конце концов он встретил силу, более могущественную, чем он сам, и оказался во власти времени.
— Вы стары, Бернард, — удовлетворенно сказала Жени. — И наконец выглядите на свой возраст.
— Как врач, ты обязана помогать людям, — резко заметил он.
— На этот счет у меня есть собственное мнение и я буду придерживаться его. Я не стану вас оперировать.
— Чертовски глупо. Другой хирург на коленях приползет на мой зов.
— Вы слышали мой ответ.
— Я только что луну тебе не предлагаю. Требуй, что хочешь. Неужели ты не понимаешь, как мне нужна эта операция? Мне нужно сохранить акционеров, свой образ.
Лицо Жени оставалось решительным и безучастным. Секунду Бернард глядел на нее, потом его глаза расширились:
— Я слышал, твой отец еще жив? Его, кажется, оставили в покое. Так вот, я могу рассказать, как он украл и переправил…
— Шантаж. Не пройдет, Бернард. Это вы уже пробовали много лет назад. Вы не только стары, но и себялюбивы, — Жени поднялась. — Заботитесь только о том, что вам принадлежит или чем можете распоряжаться. Я приехала к вам четырнадцатилетней девочкой и жаждала вашей любви. Или по крайней мере, чтобы вы проявляли ко мне хоть какой-нибудь интерес. Но для вас я являлась лишь частью коллекции — безделушкой, которую можно выменять на более ценную вещь, — она пристально посмотрела на него, как будто приглашая вспомнить «девочку из Киева» и его нападение в библиотеке. — Вы говорили, что дали мне все. Но то, что вы мне дали, было выкупом. И я рада, что мне представился случай вам это сказать. У вас нет власти надо мной, Бернард. Я не девочка, я врач, и я хочу, чтобы вы ушли из моего кабинета. Я ничем не могу вам помочь.