Джо ждала еще одна находка. «Фонтану» выписали еще один чек, на триста долларов. На обороте стояла та же корявая роспись. На этот раз имя «Светлана» читалось совершенно четко, но фамилия опять не поддавалась расшифровке. Этот чек был выписан на месяц раньше, в апреле. Джо долго просидела не шевелясь. Эти триста скорей всего задаток за что-то. Но за что?!
Да, ведь еще остается сундук, что лежит в гараже. Тот, в который Алекса сложила ненужные ей мамины вещи. Уже несколько месяцев он, всеми забытый, провалялся в гараже. Однако в два часа ночи продолжать расследование было физически невозможно. Джо пообещала себе назавтра после работы обязательно разобрать сундук, сколько бы времени это ни заняло. Может, стоит попросить Майка Таннера разобраться с тайной «Фонтана»? Майк был не только начальником, он стал другом. Надо было давно довериться ему – у Майка тренированный журналистский ум, он быстро возьмет след.
С этой успокоительной мыслью Джо провалилась в сон. Будильник прозвонил уже в семь часов, глаза не хотели открываться, но тут события предыдущего дня, вдруг явственно возникшие, вытряхнули ее из кровати. При свете дня стало абсолютно понятно, что Бен может только помешать в поисках разгадки. Он слаб и в страхе прячется от правды.
Майка Таннера в редакции не было, но, несмотря на ночные мучения, на душе у Джо было уже легче. Работы было много, и, сидя за печатной машинкой, хорошо думалось о том, как вечером она разберет сундук и, возможно, найдет там ключ к разгадке. А потом они вместе с Майком сядут, и Джо попросит его о помощи.
Машина отца стояла у дома. Зная его, Джо не ждала, что вечером он останется с ней. При встрече оба не сказали друг другу ни слова и молча топтались на кухне.
В половине восьмого он позвонил Либби и договорился с ней встретиться через час «в обычном месте». Джо подошла к нему решительно, поймала его взгляд в зеркале, перед которым он завязывал галстук.
– Папа, отдай, пожалуйста, чек и письмо. Я хочу заняться этим сама.
Он смотрел на дочь через зеркальное отражение. На этот раз он ответил сухо, даже холодно:
– Оставь его мне. Я уже навел кое-какие справки. Все, что выясню, сразу расскажу, если, конечно, найду что-нибудь. Я обещаю. – Больше он ничего не сказал. Через полчаса хлопнула дверь. Джо снова проводила машину взглядом, пока та не скрылась за поворотом.
Готовясь долго копаться в пыльном гараже, Джо надела старую майку и джинсы. Напрасное беспокойство. Не успев включить свет, Джо уже знала, что сейчас увидит. Сундук исчез.
4
Наконец он понял, кого она напоминает. Нечто среднее между двумя в прошлом блистательными актрисами. Большой чувственный рот и стройная гибкость Лорен Бейколл в «Иметь и не иметь» и сиянье золотистых тонов Риты Хейворт в «Джильде». Кэл Робинсон частенько смотрел эти фильмы долгими ночами, устав от тщетной борьбы с бессонницей, и нет-нет да и задумывался о том, что, будь возможность поработать с ними обеими в пору расцвета, он согласился бы родиться пораньше. Современным звездам далеко до их очарования, их искрометной и такой земной сексуальности.
Странно, но он не обратил на девушку внимания, когда делал заказ. Заказывал он, приезжая сюда, всегда одно и то же: печеного краба, тарелку жареных креветок и графин любимого сономского вина. Каждый раз, оказываясь в Мендосино, Кэл становился сам не свой. Вот и в этот раз нахлынули воспоминания, и слишком много здесь «природы» – бескрайние леса с их живностью и такой же бескрайний океан.
Сколько раз зарекался он не ездить сюда, но всегда что-то тянуло его в эти места. Видно, есть в нем эдакая склонность к мазохизму, думал Кэл, если снова и снова он возвращается в город, который пытается забыть вот уже двадцать лет.
Здесь и работа шла не лучшим образом, и снимки выходили грустные. Он не чувствовал ракурс, и редактор из «Таун энд Кантри» тоже не помогала. Женщина властная и импульсивная, она тем не менее не выдала ни одной оригинальной идеи из своей суперстильной головы. Вряд ли она сидит с ним тут просто так, от нечего делать. Зачем они вообще решили освещать Китовый фестиваль, одному Богу известно.
«Не забыть бы позвонить Пони, – отметил он в уме. Пони был агентом Кэла. – Пусть не берет больше заказов, сколько бы ни предлагали. И на будущее – никаких выездов в район Мендосино».
За едой Кэл внимательно наблюдал за девушкой с фантастической фигурой, которая принимала и разносила заказы. Управлялась она быстро и ловко, только с некоторыми столиками никак не могла разделаться. О причине нетрудно было догадаться. К досаде своих спутниц, многие посетители мужского пола старались заболтать девушку, чтоб она подольше побыла у столика. Кэл собирался сделать то же самое.
Он заметил, что в свободную минутку она любила прильнуть к большому окну, вдохнуть полной грудью, всматриваясь в необъятные дали океана. Ветер гулял в густых зарослях синих и белых люпинов, разросшихся до самого обрыва. А там, десятью метрами ниже, волны прибоя бились о прибрежные валуны, посылая серебряные брызги высоко в воздух.
«Никогда не поворачивайся спиной к океану. К западу от Мендосино волны каверзные, у берега иногда по полтора метра, можно и не выплыть». Голос отца до сих пор стоял у него в ушах, хоть прошло столько лет. Предупреждение он вспомнил, когда было уже поздно. Огромная волна накрыла собой медовый месяц, ставший трагедией.
Кэл допивал вино, когда прекрасное создание подошло к его столику.
– Можем предложить отличные десерты – черничный, малиновый… фирменное блюдо – ромовый пирог.
– С травкой ничего нет?
На лице у девушки ничего не отразилось. Должно быть, она слышала это в сотый раз. Зевая про себя, она спокойно ответила:
– Травку здесь не подают. Десерт будете брать?
Чтобы еще посидеть в кафе, он опять заказал графин вина. Хотелось рассмотреть ее, когда поменяется освещение: в Северной Калифорнии ясный день мгновенно переходит в ночь. Пожалуй, официантка стоила бы потраченной пленки. В отличие от других фотографов Кэл редко принимал такое решение по отношению к кому-либо далекому от шоу-бизнеса. Если какой-нибудь уважаемый им человек приводил к нему девушку – это одно. А самому носиться по самым неподходящим местам, выискивая «лицо», как это делают некоторые голливудские таланты, он не собирался.
В половине десятого девушка ушла на кухню и не вернулась. Вместо нее появилась официантка с мышиным лицом и, строго спросив Кэла, хочет ли он чего-нибудь еще, положила чек на стол, не дождавшись ответа.
– А где девушка, которая меня обслуживала? – спросил он, расплачиваясь у кассира. – Я хочу ей оставить чаевые.
Кассир криво ухмыльнулся:
– Сегодня она ушла пораньше. Можете оставить деньги в подносе, завтра заберет.
В досаде и растерянности Кэл вышел на улицу навстречу морскому ветру, растрепавшему волосы и задувшему под пиджак. Уже у машины до него донесся женский крик: «Оставь меня в покое, болван!» Вглядевшись в темноту, он увидел, как «его» девушка пытается отвязаться от парня, пристававшего к ней еще в ресторане.
Кэл не любил вмешиваться в чужие дела и в чужие проблемы, но что-то в этой девушке определенно требовало внимания. Спокойной походкой с безразличным видом он подошел к парню и ледяным голосом произнес: «А ну-ка убери руки от моей девушки, а то сейчас поплывешь вместе с китами. И лучше не спорь!» Парень был покрупнее Кэла, но сказанного оказалось достаточно, чтобы он отпустил ее.
– Тебе повезло. – Парень был пьян. – Гостеприимное у вас местечко… – Он икнул. – Такими девочками нужно делиться. С такими формами… – Кэл не дал ему договорить. Без труда крутанув пьянчужку пару раз, он забросил его в придорожные кусты. Он твердо взял девушку под руку и повел ее к своей машине.
– Спасибо, – сказала она без тени благодарности в голосе. – Я умею справляться с пьяными, но у вас быстрее получилось.
– Не стоит благодарности. Мне повезло. Я сам хотел поговорить с тобой, а ты вдруг испарилась. Давай доберемся до города и выпьем что-нибудь вместе.