— Я слушаю вас, — сказала Кристиана, передвигая какие-то флаконы в туалетной комнате.
— Это по поводу Максима, — начал Эрмантье. — Он много тратил в последние дни?
Халат прошелестел по ковру. Ее движения сопровождались обольстительным шуршанием.
— Я ничего не заметила. Вы должны знать, сколько даете своему брату.
— Я подписываю чеки… Но заполняю их не я.
— О! Вы полагаете…
— Он играет. Я уверен, что он играет по-крупному… И нисколько не сомневаюсь, что он проигрывает.
— Я легко могу проверить.
— Спасибо, Кристиана. Я буду вам очень признателен… Я наверняка ошибаюсь, но, пока не удостоверюсь, стану беспокоиться… Напрасно я дал ему волю, отпустил вожжи; придется натянуть их покрепче, взять его в руки! У него странная манера, с которой я никак не могу смириться. Уходит, приходит. Берет без спросу машину. Ведет себя, как в гостинице… Я сейчас же поговорю с ним!
— Нет, — сказала Кристиана.
— Что? Вы не согласны со мной?
— Дело не в этом, Ришар… Присядьте.
Взяв за руку, она повела его в комнату, и он опять подумал, что имел полное право прийти в ее спальню, что он у себя дома, что, наконец, он — муж Кристианы Еще он подумал, что может разорить ее, и, чувствуя себя неуверенно, неловко опустился в кресло.
— Максима нет, — продолжала Кристиана. — Он уехал… Уехал сегодня ночью.
— Я знаю. Он уезжал. Но он вернулся.
— Нет. Он уехал… насовсем.
— Позвольте! — воскликнул Эрмантье. — Прошу вас объясниться. Мне надоели эти тайны.
— Тут нет никакой тайны, — с грустью сказала Кристиана. — Случилось то, чего я опасалась с первого дня. Максим пошел в буфетную, якобы хотел выпить содовой воды. И там поскандалил с Клеманом. Когда мы с Юбером подоспели, они уже готовы были наброситься друг на друга. В общем, хорошего было мало! Клеман хотел поставить вас в известность. Я воспротивилась. Вы спали, да и потом лучше уж было покончить с этим раз и навсегда. Максим, впрочем, все понял. Он был виноват и предпочел сразу же улизнуть. Нет, вы только вообразите, что за вечер! С одной стороны — Марселина в слезах. С другой — Клеман собирается уезжать… Мне с великим трудом удалось успокоить их. Короче говоря, Юбер отвез вашего брата в Ла-Рошель… Думаю, с первым поездом он вернется в Лион. Хотя, конечно, он непредсказуем!..
— Надо было предупредить меня, — сказал Эрмантье.
— Предупредить вас! Мой бедный друг, при вашей вспыльчивости вы своим присутствием вряд ли чему-нибудь помогли бы. Они были похожи на бешеных псов. Не говоря уже о том, что разбудить вас вот так, внезапно…
— Максим сам решил уехать?
— Нет. Это я указала ему на дверь. С соблюдением всех приличий! Я сказала ему, что он сможет вернуться, как только успокоится, что ему необходимо сменить обстановку. И еще я сказала, что если его хоть немного заботит ваше здоровье, то ему лучше всего…
— Да-да. Дальше?
— Так вот, он не возражал. Пока Юбер выводил машину, он преспокойно пошел собирать свои вещи. Перед отъездом он сказал мне: «Прошу извинить меня, Кристиана. Я потерял голову. Я очень виноват и перед вами, и перед Ришаром».
— Это все?
— Все.
— Он говорил искренне?
— Да.
— Где Юбер оставил его?
— У гостиницы «Два острова». Была жуткая гроза.
— А вы не спросили у Максима, есть ли у него деньги на дорогу?
— Нет. Я об этом даже не вспомнила. Признаюсь, я думала только об одном: поскорее бы он уехал.
— В котором часу вернулся Юбер?
— В час с чем-то… А что?
Эрмантье заколебался, настолько необычную вещь он собирался сказать. Мог ли он признаться в том, что слышал, как подъезжала машина, которая на самом деле удалялась, и уезжала, когда в действительности она приехала? А между тем другого выхода не было, как же иначе во всем разобраться?
— И все-таки бедный Максим! — прошептал он.
— Как! Неужели вы станете жалеть его? Ведь только что вы собирались отчитать его! Я вас не понимаю!
— Вид у него был усталый?
— Выглядел он, конечно, неважно, но при его образе жизни…
— Наверное, мы проявляли мало заботы о нем, Кристиана. По сути, он болен гораздо тяжелее, чем я. Я хочу попросить вас об одной вещи… Обещайте мне не сердиться… Скажите Юберу, чтобы он отвез вас туда.
— В Ла-Рошель?
— Да… в Ла-Рошель… И если Максим еще не уехал, верните его.
— Ришар! Вы понимаете, что говорите?
— Да. Но я понимаю также и то, что мальчик нуждается во мне. Я хочу, чтобы он знал: мой дом всегда открыт для него. Я его не выгонял.