— Ты предлагаешь мне пилить бронеэлементы, — вздохнул кузнец. — Но ладно, сделаем. Естественно, это не всё, так??
— Ещё мне нужен переходник, — я достал из рюкзака мину. — Вот на эту штуку.
— Куда переходник и нахрена? — недоуменно спросил Антон Борисович.
— К выстрелу из РПГ-7, — усмехнулся я. — Вот тут есть техническое отверстие, куда можно забить небольшой штырёк, к которому приварить колпачок с резьбой.
— А колпачок... — заговорил кузнец.
— А колпачок будет накручен на выстрел к РПГ-7, — ответил я. — В итоге мы получаем не просто выстрел к гранатомёту, а осколочно-фугасный выстрел, причём достаточно мощный.
— Так, теперь понятно, — произнёс Пронин. — Нужен этот самый выстрел, чтобы знать направление резьбы и размеры.
— Достанем, — заверил я. — Уверен, ваши искатели нахапали этих выстрелов и их на складе как у дурачка фантиков.
— Откуда такая рационализация? — поинтересовался кузнец.
— Знакомый один как-то рассказывал, — ответил я. — Повоевать ему пришлось кое-где.
Ну, как знакомый... Владимир Пахомыч, мой менеджер, как-то начал договариваться с Шальопой об участии в его новом фильме о войне в Югославии, уже было решено всё, второстепенная роль военного серба, какого-то Николу, если память не изменяет, поэтому мне сразу нашли консультанта, чтобы помог с подготовкой к роли. Три раза только встретились, а потом Пахомыч не сошёлся по деньгам с продюсерами в Москве и всё. И конец.
Собственно, Гена, который консультировал меня, посоветовал влезть в работу сценаристов, чтобы пихнуть в фильм то, чего точно вообще нигде не было. И это «нигде не было» — как раз эти самые мины от 82-миллиметрового миномёта, простым способом присобаченные к выстрелу от РПГ-7. Сейчас-то я понимаю, что так к нему можно присобачить вообще любую херню, хоть лопату, а тогда нехило удивился и усомнился. А если по большому счёту, то мощность метательного заряда достаточна, чтобы эта прикреплённая лопата пробила человека или не совсем человека насквозь.
Точность будет не очень, но в случае с ордами мертвецов это не сильно-то важно. «Карандаши» показали себя плохо, а вот 82-миллиметровые мины хорошо, поэтому имеет смысл переделать как можно больше выстрелов под эту кустарщину и быть счастливым.
— Ты же не против, если я расскажу об этом товарищу майору? — спросил Антон Борисович.
— Не я придумал, не мне качать авторские права, — пожал я плечами.
— Напилю я тебе этих переходников, — пообещал кузнец. — Сколько надо?
— Минимум семьдесят штук, — ответил я. — Но лучше штук сто, потому что я обязательно буду рожать ещё больше мин и выстрелов.
Ещё нужно больше людей в мой намечающийся отряд. Гранатомётчики, стрелки, бойцы ближнего боя — будет полноценное боевое подразделение.
— Ладно, давай мерки снимать... — произнёс кузнец. — Как в лучших ателье...
Где-то минут пятнадцать замеряли антропометрические данные. У Борисовича обнаружилась мерная лента, действительно, как в ателье.
— Ещё кое-что надо... — заговорил я.
— Ты совесть-то имей! — взмолился Антон Борисович.
— Титановый щит! — воскликнул я. — Жить без него тяжело.
Кузнец с досадой вздохнул:
— Просто склепать из пластин?
— Ну да, а дальше я сам, — подтвердил я.
— Ладно, сделаю, — пожевал губу Пронин.
— Когда могу зайти за готовыми изделиями? — спросил я, когда замеры были завершены.
— Где-то завтра к обеду, — ответил кузнец. — Всё сделаем.
— Вот и отлично, — кивнул я. — Бойцы, за мной.
Идём к подъезду моей квартиры и садимся на лавку. Закуриваю.
— А вы чего, физкультурники? — спросил я, обратив внимание, что два бойца не достают свои табачные запасы.
— Я зарёкся больше курить, — показал Козьмин пулевой шрам на шее.
— А я не пристрастился, — пожал плечами Берсон, сняв шапку-ушанку.
— Понятно, — произнёс я. — Надо вам экипировку подобрать под стать. Сапоги — это, конечно, надёжно, но нам предстоит много бегать, поэтому завтра с утра сходим за зипунами.
— Как скажешь, командир, — ответил на это Козьмин.
— Откуда будете вообще? — поинтересовался я. — Кем были до войны, чем занимались?
— Из-под Тюмени, — ответил Константин Фёдорович Козьмин. — Из крестьянской семьи, до войны служил в РККА, на Дальнем Востоке. Потом с сибирцами на запад дёрнули, Синявино и вот я в Ленинграде. А теперь здесь.
— Я из Москвы, — сообщил Берсон. — Работал наборщиком в типографии, но в первый же день пошёл добровольцем на фронт. Тоже принимал участие в Синявинской операции, после чего оказался в Ленинграде.