Возвращаюсь к суду.
— Правильное решение, юноша! — похвалил меня Минос.
Игнорирую его и возвращаюсь к вратам.
Цербер продолжает спать, слушая в который раз прокручиваемую песню, а я иду к Стикс.
Из того, что я знаю о Стикс — это река клятв. Хочешь железобетонное подтверждение своих слов — клянись водами Стикс. Последствия обмана или лжи будут такими, что лучше переметнуться в другую религию и уже в ней постараться сдохнуть побыстрее. Но даже так, как показала практика, ты всё равно придёшь к берегу реки Стикс.
Помимо мощнейших гарантий, река давала и другие бонусы: Гефест как-то закалил в реке меч царя Давна, а ещё Ахиллес, по непроверенным данным, получил свою неуязвимость благодаря тому, что его мамаша макнула его в Стикс.
Вот последнее — то, что меня особенно интересует.
Я пробежал мимо спящего Цербера и вернулся к единственному доступному выходу к реке, тому столбу, где Харон швартует свою лодку. Он сейчас тут, латает лодку смолой и паклей.
Сбрасываю рюкзак, снимаю шлем, кирасу, поддоспешник, обувь и нижнее бельё. Абсолютно голый, иду к воде.
— Юноша, ты дурачок? — поднимает на меня взгляд Харон.
— Что не так? — спрашиваю я его.
На всякий случай, останавливаюсь.
— Ты хочешь умереть? — Харон разгибается и упирает свой шест в речное дно.
— Слышал я, что если окунуться в воды Стикс, можно обрести неуязвимость, — честно озвучил я свои намерения.
— Кто рассказал тебе такое? — скрипнул Харон. — Иди к тому, коль смертен он или бессмертен, и с силой дай по голове своим мечом.
— Почему? — поинтересовался я.
— Ты бог? — вместо ответа спросил финальный перевозчик.
Он ничуть не похож на Джейсона Стейтема, но последним перевозчиком является именно Харон, а не кто-то иной...
— Нет, — признался я.
— Поддержка сущности божественной в заруке у тебя? — продолжил опрос Харон.
— Того, увы, я тоже не имею, — ответил я.
— Коль так, то ты собрался погрузиться в свою смерть, — сообщил мне Харон. — Это убьёт тебя быстрей, чем клинок, вонзённый в сердце.
— Но мне очень нужна неуязвимость, — вздохнул я. — Я слышал, что Ахилл, сын Пелея, в детстве был погружён своей матерью Фетидой в воды Стикс, благодаря чему обрёл телесную неуязвимость...
— Тот, кто рассказал тебе эту историю, суть — гнуснейший из лжецов, — мне послышалось презрение в этом скрипучем голосе Харона. — Ахилла я возил. Он не был стар, но пал в бою.
— Он был подстрелен в единственное уязвимое место — свою пяту, — озвучил я одну из версий легенды.
— Да, так и было, — кивнул перевозчик. — Но неуязвимость он обрёл не в Стикс.
— А где? — спросил я.
— Фетида, не желавшая зреть человечное в Ахилле, ночами жгла его в печи, чтоб выжечь в нём людское, — Харон озвучил раннюю версию мифа об Ахилле. — Амброзией же мазала и потчевала отпрыска она — дабы заполнить пустоту.
Там, действительно, фигурировала печь, богиня Фетида и ужас Пелея, заставшего жену за таким действом. И имя своё Ахилл, то есть «безгубый», получил из-за того, что его губы были обожжены огнём печи. Выходит, что легенду о Стикс придумали потом...
— А жаль... — вздохнул я с искренним сожалением. — Думал, полегче будет...
— Стикс — река клятв, — сообщил вдруг Харон. — Хочешь что-то получить — клянись страшнейшей из всех клятв. Но я бы, будь таким же дурачком, как ты, направил свои стопы к самой Стикс.
— Где мне найти её? — поинтересовался я.
Может, я действительно дурачок?
— Узри столбы серебряные, что небеса попрали, — указал перевозчик своим костлявым пальцем куда-то на запад.
Я вгляделся в указанном направлении и действительно сумел разглядеть серебряные колонны некого дворца, своды которого тают в серой дымке, что здесь играют роль небес.
— Там Стикс, богиня клятв, свою извечность коротает, — сообщил Харон. — Коль нужно тебе что-то от неё — иди к ней. Но я бы, будь таким же дурачком, и то не стал.
— Почему? — спрашиваю я.
— А потому, что есть чего терять мне, — неопределённым тоном произнёс логистический подрядчик Аида. — Но коли нету у тебя и грана ценного при жизни и в посмертии — иди. Но будь готовым ко всему.
Смотрю на серебряный дворец и задумываюсь.
Богиня Стикс живёт, как будто бы, вне царства Аида, как говорят легенды, на границе с царством Ночи. А что такое царство Ночи? А никто не знает.
— Что знаешь ты о царстве Ночи? — спрашиваю я у Харона.
— Не буду я с тобою об этом говорить, — не пожелал делиться информацией перевозчик.
Ночь по-гречески — Никс. Начинаю припоминать... Точно. Харон — сын Никс. Я бы тоже не стал с кем попало болтать о своих предках...