— В пять утра по времени Стокгольма бойцы Мурманской Отдельной Бригады пластунов захватили родовое поместье Спенсов и уничтожили всех совершеннолетних магов, а ублюдочного главу и членов совета рода отвели на берег ближайшего озера, раздели догола и вморозили в лед. В пять ноль две взлетели на воздух британское посольство и поместье, в котором проживал посол. А в пять ноль семь твой дед вывел на Большую Площадь Стокгольма и прилюдно сжег Маргрет Эрикссон, в девичестве Спенс, начальника смены ее телохранителей, личного менталиста и личного целителя твоего дяди Маттео, начальника дворцового медблока и двух рядовых исполнителей. Наказал и самого Маттео — спалил ему левую руку по плечо. Правда, тогда, когда громил дворец Эрикссонов-Воздушников. А вот Ульрика, к сожалению, не тронул — Спенсы провернули свой дьявольский план за его спиной. Зато досталось Элиасу — Ярослав избил его до полусмерти за наплевательское отношение к обеспечению безопасности твоей матушки и за все то, что он наговорил после твоего пробуждения. Европейские новостные агентства уже подняли хай и обвиняют нас, Волконских, в немотивированной агрессии, нечеловеческой жестокости, варварстве и в чем-то там еще, вооруженные силы Британии подняты по тревоге, а главы всех остальных стран Большой Пятерки начали консультации. Но в полдень по времени Стокгольма Ульрик выступит перед подданными с официальным заявлением, в котором объяснит причины произошедшего, и истерия в самой Швеции пойдет на спад…
Все время, пока она говорила, Ларс играл желваками и то сжимал, то разжимал кулаки. А после того, как уложил в голове новое знание, обратил внимание на самую главную нестыковку:
— Вы хотите сказать, что агенты влияния британских спецслужб убедили Спенсов доказать, что решение женить па— … Элиаса на тебе, а не на Вильме Спенс было ошибочным, но не затерли следы своих трудов⁈
— У акций такого уровня всегда по три-четыре слоя… — мрачно вздохнула Всеслава Ярославовна.
— Маргрет и ее родичей подцепили на крючок обиды, вероятнее всего, пообещав, что они выйдут сухими из воды. Но если бы так и произошло, то мой позор не рассорил бы наши страны настолько серьезно, как хотелось бы островитянам. Вот они и оставили след, позволивший одному из самых вспыльчивых Императоров Европы возложить вину на влиятельнейший шведский род, уничтожить его к чертовой матери, поссориться с Ульриком и, тем самым, толкнуть последнего в объятия глав стран Большой Пятерки. Которым, как ты наверняка догадываешься, не помешает еще один удобный плацдарм в подбрюшье России аккурат перед началом очередной войны всего Просвещенного Запада против нас. Кстати, со временем подгадали довольно точно — подходит к концу очередной пятидесятилетний цикл относительного мира, поколение, не видевшее войны и поэтому не боящееся трепки, уже подросло и набралось опыта, а экономики Британии, САШ, ФДР, Германии и Италии работают на будущий конфликт уже четырнадцать лет. Что касается вины островитян, то о ней стало известно из каких-то других источников.
В такой трактовке история звучала не в пример логичнее, так что я чуть-чуть успокоился. А любимый внук Мирославы Михайловны, наоборот, резко помрачнел и задал матушке чертовски неприятный вопрос:
— Если я правильно понял все прозвучавшие намеки, то ты собираешься вернуться в Стокгольм, дабы твой союз с Элиасом удержал Швецию в орбите Российской Империи⁈
— По большому счету, Элиас виноват лишь в том, что порядка пятнадцати лет тому назад поверил в хорошо срежиссированную постановку и представил мне личную целительницу Маттео, как лучшего специалиста королевства по косметическим воздействиям. Все остальное сделала я и эти твари: я почти полгода раз в неделю проходила по получасовой поддерживающей процедуре, а они все это время усыпляли бдительность моих телохранителей, тихой сапой подбирали ключик к амулету защиты от ментальных воздействий и, видимо, подобрали, так как в моей памяти не сохранилось ничего странного. Элиас был неплох и как муж, и как отец… до тех пор, пока не поверил в мою неверность. Тем не менее, мое возвращение в Стокгольм будет расценено, как потеря лица всем родом Волконских. Поэтому в ближайшие дни я получу развод, а Элиаса обручат с Татьяной. Говоря иными словами, мы ни на что не намекали. Просто пришли сообщить последние новости и предупредить, что сегодняшний день у вас тоже выдастся сложным…
…Всю дорогу до лицея Наоки, Эиру, Лиджуан и Ларс провисели в Сети. Эрикссон только читал или смотрел, а девчонки зачитывали вслух отдельные цитаты особо продвинутых экспертов по всему и вся, чтобы те, кто за рулем, представляли размах истерии. А она все усиливалась и усиливалась — по мере того, как просыпалась страна за страной, во всемирную помойку вылезали все новые и новые комментаторы, как правило, ангажированные спецслужбами, и добавляли толику своей грязи к той, которую успели плеснуть на Волконских и Россию их предшественники.
Больше всего хаяли, естественно, Ярослава Третьего, обвиняя во всем, в чем в принципе можно было обвинить взрослого половозрелого мужчину. Ну и, конечно же, призывали к возмездию. Правда, уже не Императору, а всем русским. И ненавязчиво наводили пассионариев на вполне конкретные цели — наши посольства, представительства российских компаний, недвижимость россиян и даже наших соотечественников, остановившихся в их отелях. Ну, а призывы к главам своих государств вообще убивали системностью: собрав все, что наговорили отдельные доброхоты в порыве праведного гнева, можно было перекрыть нам абсолютно все экономические и политические связи с другими государствами! Само собой, не просто так, а чтобы мы, распробовав первые последствия этого самого «праведного гнева» на своей шкуре, страшно испугались и быстренько поменяли невменяемого главу государства на кого-нибудь попокладистее.
Что интересно, любые попытки напомнить борцам за справедливость о реакциях глав государств «Просвещенной Европы» на аналогичные акции в адрес их родственниц быстренько «затирались» возмущенными гражданами. И, не появись в нашей команде Ларс, это могло бы рассмешить. А так бесило и вызывало желание сгонять в Европу, найти первого попавшегося борца за справедливость и от души пожать ему шею. Как выяснилось на въезде в Городок Лицеистов, не только у нас — пруссаков и итальянца, приехавших на занятия чуть раньше нас и имевших глупость затронуть тему Стокгольмского Безумия, втоптали в землю вместе с телохранителями. А машину одного из французов перевернули. Перед въездом на стоянку. Насколько я понял, просто так.
Японочка, зачитывавшая «сводки» с «полей боя», в какой-то момент пришла к выводу, что представителям стран Большой Пятерки лучше в лицей не приезжать. И как в воду глядела — толпа, встретившая все на той же стоянке второго француза, посоветовала ему побыстрее убираться на Родину, ибо с нашими, имперскими физиками, у него однозначно ничего не срастется, а ненависть всех остальных учащихся он уже заслужил.
Это слегка развеселило, поэтому парковался я, посмеиваясь. Но минуты через три-четыре, выйдя из административного корпуса под открытое небо и улыбнувшись Гале Чеботаревой, вдруг заметил, что она слишком напряжена, и подобрался:
— Привет. Что случилось?
— Привет… — отозвалась она и криво усмехнулась: — Наш фрегат «Ясень» только что утопил британский крейсер,
маги охраны российского посольства в Риме уничтожили семнадцать провокаторов, пытавшихся подбить горожан взять штурмом главное здание, а в Мюнхене горит Русское Подворье…
— Это тесты… — внезапно заявил Эрикссон. — Крейсер наверняка пытался остановить фрегат в нейтральных водах, чтобы выяснить, насколько далеко готово зайти командование ВМФ РИ в противодействии формальным угрозам, итальянцы проверяли психологический настрой населения в преддверии Большой Войны, а пруссаки устроили легкую провокацию руками вроде как недовольных граждан и ждут реакции.