Выбрать главу

— Что невозможно? — интересуюсь, хотя ответ предполагаю.

— Посмотри на меня. На кого я похож? Я смерти боюсь. Каждый день думаю про этот чертов СПИД…

— То есть как колоться ссаным баяном — так смерть не страшна, а когда от тебя требуется-то всего лишь по времени пить таблетки и трахаться в резинке — сразу смерть на горизонте виднеется? Так, что ли?.. — в своем обычном издевательском тоне спрашиваю я.

Представляю, как зашипела на меня бы сейчас Арина. Наркоманов она очень жалела и говорила, что правильно называть их «ПИНами» (потребителями инъекционных наркотиков). Это чтоб не обидеть.

— Ты просто толком и не жил трезвым. В детстве только. И на зоне. Я бы на твоём месте тоже не знал, как жить… Тут не в вирусе дело… — продолжаю я.

— И что мне делать? — спрашивает Кирилл и смотрит на меня, как щенок, которому прищемили хвост.

— А я откуда знаю?! К «Анонимным наркоманам» сходи, тетка тебя всё тянет туда…

Кирилл энергично мотает головой:

— Не, у них там духовность всё какая-то. Верить во что-то надо. Херня это всё…

— Тогда ваши предложения, друзья, — иронически обращаюсь к остальным обитателям палаты. — Как будем спасать Кирюшу?..

Джавад нахмурил монобровь:

— Вот если б наркоманы, с***, знали, что их ждёт смертная казнь, сто раз бы подумали, прежде чем эту гадость пробовать, да… А так — делай что хочешь, себя убивай, другим продавай, ужас, да… Не хочу поэтому, чтоб мой сын рос тут. Жену свою, когда родит, отправлю в деревню на родину. Пусть там ребенок растёт, да…

Егор оторвался от очередной книжки:

— Свой ВИЧ надо принять. Могу только посоветовать почитать Эрве Гибера, например. Но, думаю, в случае Кирилла это не актуально…

Кирилл бьет кулаком по стене. Штукатурка слетает, обнажая холодный камень.

Мы встретились с Ариной в туберкулёзном лесу. Она обрéзала дреды. Теперь у нее была короткая стрижка с выбритыми висками. Новая причёска заострила её скулы и сделала глаза большими и печальными. Или не причёска…

В тот день она прогуливала уроки. Рассказала, что ходила с мамой к Санпалычу.

— Я была уверена, что он её убедит в том, что ты не опасен. Ну, врачу-то надо доверять. Но нет. Как об стенку горох… А он ещё и обмолвился про твоих родителей…

— Да уж, удружил старик…

— Ему пришлось… Он рассказал, как ты заразился. Она думала, что ты половым путем, но ведь нет… Она заистерила ещё больше. Сказала, что у тебя генетика и всё такое.

— Она права, вообще-то, — ржу я. — Именно поэтому я никогда не буду ничего употреблять. Знаю, что сторчусь с первой дозы…

Она помолчала.

— Ладно, это всё неважно, — продолжала Арина. — Она залезла ко мне в телефон, прочитала нашу переписку, теперь знает и про тубик, и что я хожу сюда. Она меня отправляет в село к своей сестре за 400 км отсюда… Хочет оставить меня там на лето и одиннадцатый класс… Я, конечно, угрожаю ей самоубийством…

Новость почти уничтожила меня, но я надел оптимистичную маску.

— Беда в том, что если часто угрожать самоубийством, это перестает действовать, — с улыбкой сказал я. — Я тебе вот что скажу. Не сопротивляйся. Послушайся её. Пусть она успокоится. Скажи ей, что мы расстались. А когда меня выпишут, я тебя заберу, и тут уж она поймет, что разлучить нас невозможно.

— Ах ты дипломат хренов!.. Как меня всё это достало. Мне всего-то надо, чтобы я могла быть с тобой. Что за чёртовы хитрости, выдумки, что за жизнь…

— Вот такая плюс-жизнь, — я прижимаю её к себе. — Вирус, с***… Всё живое хочет убить.

Она отрицательно покачала головой и ответила с горечью:

— Нет, вирус здесь ни при чём. Это всё люди…

Егор не рассказывал, как заразился. Да это, в общем, и не важно. Нет разницы, как ты получил вирус, главное — как ты с ним живешь.

Он смаковал своё одиночество. Это присуще многим интеллектуалам. Умникам. Я тоже ведь такой, хоть и не очень умный. Но я отчуждён с детства. Отчуждён и отчуждаем. Если б я не родился с ВИЧ, а приобрёл его, как большинство, думаю, я бы, наоборот, старался прибиться к людям. Я бы убеждал себя: надо жить прежней, нормальной жизнью. Предполагаю, у меня бы получилось. Но, увы, я ни дня не жил как все.

Егор получил «плюс» в анализе на ВИЧ девять лет назад и не пил терапию, дойдя до терминальной стадии. Это было почти немыслимо, но его вытащили с четырёх клеток. Вам неведомо, но норма — пятьсот и больше. Пятьсот. Когда ему вылечат окончательно туберкулёз и поднимут иммунный статус, он поедет домой. Сможет жить и работать как все. Врачи — всё-таки полубоги.