Наконец Максим захлопнул багажник, зашагал к дому. Кузьма изучил его походку. Обычный парень. Может быть, он бы ему даже понравился, кабы не эта история с Полиной. Таких пацанов было немало во время осады: пошедшие на контракт после срочки ребята со всей страны. Лицо простое, немного суровое от ранней усталости, но светлое, открытое, даже, пожалуй, чем-то парень был похож на самого Кузьму.
— Ладно. Лежи тут.
Кузьма выбрался из чердачного окна, оттуда слез на крышу первого этажа и встал в полный рост. Парень не сразу заметил его, но когда заметил, остановился.
— Здравствуйте, — сказал он, подтягивая ремень сумки.
Не ответив, Кузьма спрыгнул на землю и приблизился.
— Ну здарова, коль не шутишь. Чей это ты?
— А Роман Петрович не рассказал?
— Ты мне тут не Роман Петровича вспоминай, а на вопрос отвечай.
— Я ничей.
Установилась тишина. У парня были маленькие васильковые глаза, выгоревшие белые брови, щеки покрыты оспинами, сухие прямые волосы песочного, почти белого цвета. Ощущалось, что в нем дышит молодая, легко доставшаяся сила. Но на подобное Кузьма насмотрелся немало — он знал, что и такая сила побеждается, убивается легко.
— Ты ж не с Края?
— Не, я с Кутаиса.
— Далече забрался. А из семьи-то какой? Или сирота?
— Пенкин моя фамилия. — Парень скинул сумку и подвигал уставшим плечом. — Сейчас сирота. Папа уехал в добровольцы, мать умерла.
— Прямо как у Полинки моей, получается, — Кузьма удивился.
— Ну да.
— Ты мне не «нудакай».
— Не понял? — Парень нахмурился. — Вы же Кузьма Антонович, так?
— Так-то так, а вот кто ты и какого черта на моей земле делаешь, я не знаю.
— А, я понял, — сказал парень и замолчал.
— Ничего ты не понял. Так где твой отец?
— Как где? Погиб.
— Понятно. В каком батальоне был, знаешь?
— В этих, — парень поморщил лоб и почесал голову, — в «Вихре», что ли, как-то так называлось.
— Был такой «Вихрь», знал оттуда ребят, — согласился Кузьма, силясь вспомнить фамилию «Пенкин», но безуспешно. — Короче, так. Что ты с моей дочкой устраиваешь?
— Устраиваю? Ничего.
— А что краснеешь? — Кузьма почувствовал, как гнев охватывает его.
— Не краснею я! — Парень впервые отвел взгляд, чем еще больше разозлил хозяина.
— Папа, перестань! — услышал он.
— А ну ушли!
На пороге стоял Петрович, рядом жалась Полина.
— Ушли быстро, я сказал!
Полина попятилась в дом, тесть остался на месте.
— Кузьма, он наш. Перестань уже.
— Мы толкуем, не видишь? Потолкуем и придем, — с трудом пряча ярость, сказал Кузьма. — Идите завтрак готовьте и кофе. Я не спал всю ночь. Ждал вот Максимку, хотел познакомиться. Мы же просто говорим, так? — Он повернулся к парню. — Чего кулачонки-то сжал свои? Просто же говорим, так? Ну, скажи им.
— Просто говорим, — угрюмо повторил Максим после паузы. — Полина, сделай мне тоже кофе, пожалуйста.
Девочка постояла еще пару секунд, потом исчезла в доме. Петрович не двинулся с места, но Кузьма не стал обращать на него внимания.
— Ну, будем знакомы, — процедил он и протянул парню лапу для рукопожатия. Тот ответил. Кузьма сдавил ладонь Максима, но несильно. Тот никак не отреагировал.
— В общем, так. Сюда больше не ходишь, понятно? Дом у тебя есть? Вот там и живи. Когда подрастет, то, если надумаешь свататься, приходи. А жить у меня тут не надо.
— Кузьма! — воскликнул Петрович.
— Так, тихо там! И еще. Если узнаю, что ты ее это… то пеняй на себя, понял? А я узнаю.
Максим кивнул. Он смотрел на Кузьму с ненавистью, но молчал, желваки часто двигались.
— Ну? Чего таращишься? Скажешь сам, может?
— Нечего говорить, — чуть слышно пробормотал парень. Было видно, что он говорит сдавленно не от страха.
— То есть ничего не было, да?
— Да.
Они долго молчали. Кузьма не боялся ничьей злости. Он знал, что ни один гражданский не ведает и половины той ненавидящей силы, что таится в людях. Но ему уже не было смешно.
— А теперь разворачивайся и иди, понял? Ау. Я кому сказал!
Парень врос в землю и не двигался.
— Дайте с ней попрощаюсь, — процедил он наконец.
— Это зачем это?
Максим молчал.
— Любишь, что ль? Ну? Язык проглотил?
— Да, — чуть слышно буркнул парень. — Думаю, что люблю.
Кузьме стало снова смешно.
— Ну, любовь зла. Будешь ждать, — объявил он и мягко похлопал парня по плечу. Тот сорвал его руку. Кузьма ответил молниеносным ударом левой, более слабой руки под дых. У парня был неплохой пресс, но мощь свинцового кулака легко пробила его, и Максим присел на колено, хватая ртом воздух.