В комнате Соня, и она смотрит на меня. Всё окей. Все предметы на месте, как раньше, и я — это я.
— Э-э… ну как? — спрашивает она.
В моей голове одна фраза из фильма: «Вставляет точь-в-точь как первоклассная дурь».
— Нормально, — говорю.
Ой, зря ты, Соня, дала мне рубашку. Зря. Как только мы с Никитой на секунду остаёмся одни, я экстренно выпрашиваю рубашку. Он отдаёт её взамен моего любимого свитера с оленями. Его рубашка пахнет… красотой. Если бы у древнегреческих скульптур был созвучный их идеальной красоте запах, это был бы именно такой запах. А я бы больше времени проводила в Пушкинском музее.
А теперь момент истины этого дня. Соня и Никита вышли покурить на лестницу, пока я умывалась, и долго не возвращаются. Ладно, посижу на кровати, в пустой комнате. Нет, выйду. Иду к двери на цыпочках, немного качаясь от стука сердца и страха; первыми словами, которые я услышала, были: «Ты можешь серьёзно мне ответить? Только на полном серьёзе». Это говорил Никита. Соня молчала. «Что, если я… с Надей?»
Я затаила дыхание. Ну почему я не услышала самое важное, блин, слово?! Что это было за слово? Уйду? Останусь? Пересплю? Станцую? Ладно, тише, что Соня ответит? «Ну сам-то ты как думаешь?» Молчание. «Конечно, мне будет неприятно как девушке…» Дальше я не стала слушать, потому что побоялась, да и Соня говорила слишком тихо.
Возвращаюсь в комнату, быстро сажусь за ноутбук, надеваю наушники, как будто так и было. Заходит Никита и тоже садится за ноутбук, только за свой.
— Вы бы потише говорили, — замечаю я.
— Да?
Молчим. Я снимаю наушники.
— А что ты слышала?
— Я? Я слушала песню, — прикидываюсь глухой.
— Нет. Что ты услышала?
— Ничего. Просто громко. На лестнице слышно. В ванной слышно.
Сидим дальше. Проходит минута. Я спрашиваю:
— А что Соня ответила?
— М-м?
Он молчит, я молчу, и мы ходим по тонкому, очень тонкому льду.
— Если ты хочешь узнать что-то конкретное, тебе нужно просто задать конкретный вопрос.
Эту самую фразу я сказала ему полчаса назад, когда он пытался окольными путями узнать у меня нечто сокровенное. Вот сучонок, меня — моим же оружием. Сладкий сучонок…
Соня заходит. Она переоделась, и мы ложимся спать. Разговариваем про компьютерную игру «Червячки», про базуку и Суперверёвку, которую почему-то называем «суперрезинкой», и хихикаем. Чёрт знает что, но забавно. Нужно как-нибудь сыграть в «Червячков». Тем более в эту игру можно играть не только вдвоём. Хочу уснуть, но сердце бьётся слишком быстро.
Глава 6
Признаться честно, на выходных я немного скучала по своей богадельне. Сегодня понедельник. Сижу в кабинете Марии, так как сама она заболела. Закинув ногу на ногу, читаю православные глянцевые журналы. Оказывается, такие бывают.
Сканирую те страницы, на которых упоминается наша компания, чтобы заполнить на сайте раздел «Пресса о нас». Их довольно много, этих журналов с названиями вроде «Фома», «Наследник». На обложках то и дело мелькают актёры и ведущие, а я думаю: «И этот православный? И эта? Том Хэнкс?» Отвлекаюсь на заголовки. Молитва в большом городе: как победить мегаполис? Христианство и магия несовместимы! О несчастных и счастливых — что обещают друг другу влюблённые? Особенно меня повеселила одна обложка — крупное фото ремня с металлической пряжкой и рядом надпись: «Тема номера: как любить детей?» Наверное, есть в этих журналах над чем потешиться. Почитаю на досуге.
Но не сейчас. Сейчас я буду рыться в кабинете Марии. Полки с книгами, начнём с вас. Так. Целая книга чёрно-белых фотографий монастырей. Тоска. Тлен. Безысходность. Дальше. «Псалтирь» (всегда читала это слово как «пластырь») — книжка без картинок, пропускаю. «Русская иконопись», с картинками, уже лучше. Открываю первую страницу — что-то про Смуту. Помню, в школе писала доклад на эту тему. Ну-ка: «Трёхдневный пост и усердная молитва перед Казанской иконой Божией Матери преклонили Господа на милость, и на следующий день ополчение выбило поляков из Китай-города, а через два дня был освобождён Кремль». Однако. В школе нас по-другому учили.